Шахматист

«Француз, ты узурпировал право судить, кто принадлежит к клану, а кто не принадлежит, словно ты сам в нем патриарх. Если бы ты и вправду был им, то не оскорблял бы меня предположением, будто я могу убить этого священника; ведь тебе должна быть близка мудрость, свойственная вождям, а именно: что в нашей профессии, которая одновременно является и нашей религией, не убивают просто так, разве что ради мести. А что же это за месть на беззащитном орудии, которое осталось у тебя в руках, да еще после того, как занавес опустился? Я не палач. Если бы я мог тебя достать, тогда наша раса уменьшилась бы на одного представителя, и такая месть доставила бы мне удовольствие, поскольку обладала бы достойным меня уровнем. Но не бойся, я не стану пытаться, потому что устал.

Разница между тобой и мной, француз, только одна, но ее невозможно устранить каким-либо успехом, даже таким громадным, как этот. Ты слуга, ходишь в упряжи. Я — нет. Я сам, даже окруженный тучей помощников и реализующий чей-то план, дерусь сам и за себя. За тобой стояла вся машина империи, маленьким винтиком которой ты являешься; у меня же есть только мой ум и моя воля, и отвечал я только перед собой. Те, кто меня нанял, не имеют надо мной власти. Если я взялся за реализацию их плана, то лишь потому, что меня привлекает человек, вставший против стихий, человек, рассчитывающий исключительно на себя перед лицом молоха, словно убийца, который, совершив преступление, один становится против всего общества; как капитан корабля, который, несмотря на свой экипаж, один вызывает океан на поединок; великий одиночка в стиле Гамлета. Ты понимаешь? Я вызвал на поединок разведку, контрразведку и полицию Империи! И проиграл. Но почему? Ты сам это признал — по причине глупости и подлости тех, кто меня нанял. Если бы они не оскорбили монаха, ты бы ничего не узнал, а теперь бы кусал от бешенства собственные руки, если бы их не связали тебе за спиной. Сам я не совершил ни единой ошибки, это они выслали меня с ошибкой в кармане!

Признаюсь, француз, что ты неплохой адепт нашей религии. Многих своих людей я отдал бы за тебя одного. Если когда-нибудь я вновь предприму такую же игру, то обращусь к тебе. Место для тебя рядом со мной гарантировано, в качестве слуги ты гениален. Но сам уже не переходи мне дорогу, ибо, как я уже говорил, наша раса тогда уменьшится на одного победителя. Повторяю это, поскольку ущерб был бы почти неисправим, среди нас не так много рыжеволосых. А ведь это, вроде бы, цвет счастья.

О'Лири.