Шахматист

PS. Твоя карта — это червовый валет. Об этом я узнал случайно, когда мне гадали. Держи ее в рукаве, поскольку, при игре на чужом столе, ты рискуешь тем, что ее побьет бубновый валет. Это уже моя карта. А на моей земле за тобой уже не будет империи червового короля!»

Батхерст прочитал написанное, и перечеркнул текст крест-накрест так энергично, что перо сломалось. Он взял другое и начал снова[281].

Выходя, он задержался в дверях и поглядел на монаха, и во взгляде этом была улыбка. И это было бы прощанием без слов, если бы филиппин не сказал:

— Да сжалится над тобой милосердный Господь, сын мой, и выправит пути твоей жизни!

— Какой, монах? У меня, кажется, их две, — ответил Батхерст и закрыл за собой дверь.

В доме его уже ожидал Сторман. Без слова приветствия, Батхерст обратился к нему:

— Выплываем немедленно, капитан! Вы готовы?

— Как я уже докладывал, полностью.

— Как выглядит ситуация на море?

— Трудно сказать на все сто, но, кажется, дорога безопасна. Французов вымели с морей. Я слышал, наши линейные корабли вошли в Балтику[282].

— Тогда в дорогу!

Обратный путь оказалась сложнее, чем они предполагали. Погода была ужасная, все время налетали штормы. Только 16 декабря (вторник) вечером они вышли из Зунда на Каттегат, направляясь на маяк Анхольт. У выхода из Скагеррака их атаковал французский корсар, но тут же отстал, когда Батхерст метким выстрелом уложил капитана. Это был последний выстрел из духового ружья Хейтера в операции «Шахматист».

В Грейт Ярмут они добрались в понедельник 29 декабря утром. В тот же день, вечером, после двух месяцев отсутствия в Лондоне, они в доме госпожи Джибсон встретились с Кэстлри, Генрихом Батхерстом и Персевалем. Когда эти трое услышали о поражении, они побледнели, и Бенджамен увидел страх в их глазах. Он коротко объяснил, что французская контрразведка, которая знала о всей операции, подсунула им двойника.

— И что ты с ним сделал? — дрожащим голосом спросил Кэстлри.

— Убил, — ответил Батхерст.

— Это хорошо.

Кэстлри взял в руку небольшой колокольчик и позвонил. Бесшумно раздвинулись стенные панели, и в появившемся отверстии боковой стены встали д'Антрагю и другой, не известный Бенджамену человек. Оба держали в руках по паре пистолетов. Д'Антрагю выстрелил из двух стволов одновременно, уложив Тома и Хуана на месте. Второй мужчина через мгновение выстрелил в Сия и завыл от боли, выпуская пистолеты и хватаясь за плечо, в которое вонзился нож. «Впервые ты промахнулся, Сий, — мелькнула мысль у Бенджамена, — и в последний раз». В тот момент, когда истекающий кровью метис падал на пол, старший Диас метнулся к закрытому окну, пробил его, закрывая голову локтями, и исчез. Кэстлри с пистолетом в руке выглянул и воскликнул:

— Goddam! Спрыгнул со второго этажа и не убился!

Все это время Бенджамен стоял, не шелохнувшись. Он видел прыжок Мануэля, но за перемещениями Кэстлри уже не следил, поскольку смотрел в гаснущие глаза Сия. Это продолжалось пару десятков секунд. Только лишь после того, как метис перевернулся на бок и застыл, Бенджамен спросил у Кэстлри:

— Меня тоже, милорд?

— Не шути, мой мальчик, не время! Ты наш, а этих нужно было убрать, чтобы никто не узнал о нашей неудачной операции.

— Естественно, милорд, я и сам об этом думал.

— Этого последнего необходимо обязательно найти, обязательно! И как можно скорее! Займешься этим, Бенджамен?

— Незамедлительно, милорд. Я его найду, даже если бы он спрятался под землей. Впрочем, я знаю, где его искать.

Он бросил еще один взгляд на скорченное тело Сия, потом на Хуана, с лица которого смерть не могла стереть выражения детской нежности, и почувствовал, что если немедленно не выйдет отсюда, то либо разрыдается словно женщина, либо сделает что-то такое, о чем потом будет ужасно жалеть. Он отвесил поклон и покинул комнату, пообещав, что вскоре даст знать о результатах поисков.

На лестнице он задержался и вернулся.

— Милорд, прошу не закапывать мальчишку. Его тело понадобится мне для приманки. Завтра я приду за ним.

Мануэля он нашел спустя пару дней. Щедро разбрасывая золото, он установил контакт с цыганами, которые договорились встретиться с ним за городом и привезли с завязанными глазами в неизвестное место под Лондоном. С собой Бенджамен взял гроб с телом мальчика.