Шахматы для одного

– Возвращался из крепости, корабль разбился о скалы. Его тело так и не нашли. Подозревали, что это было подстроено, он был деспотичен и нажил много врагов за свою карьеру.

– Заслужил, – твердо сказала Ольга.

– Не будь так жестока, – покачал головой Петр Алексеевич.

– Я приду позже, – твердым громким голосом заявила Ольга, забрав сундук и подойдя к двери, – когда прочитаю.

Одной свободной рукой она накинула обратно на голову капюшон и, толкнув дверь, вышла из темного кабинета в светлый коридор. Стук захлопнувшейся двери никак не повлиял на замершее состояние Петра Алексеевича, его взгляд уперся куда-то в угол кабинета, рука застыла с дымящейся трубкой, он глубоко вздыхал и думал.

Трубецкая проходила по длинным коридорам Небесной Канцелярии, и ее мучали размышления такого разнородного характера, что голова ее гудела и болела одним разом сильнейшим образом. Она думала о прадеде, о деле номер 9665, о людях, которые ее окружают. И размышления ее представляются мне чрезвычайно любопытной пищей для любого мозга. Интересно, как же так выходит, что мы можем быть такими похожими и такими разными одновременно? Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты. Но при этом противоположности притягиваются. Говорит ли это, что человек – существо непостоянное, запутавшееся? Или, напротив, разумное и многогранное? Если мы выбираем людей, обладающих характером, подобным нашему, чтобы мы смотрели на мир под одним углом, то как рождаются непонимания и споры?

Глава 8.

Слезой заслонившись от ветра,

Над желтой осенней травой

Я выну письмо из конверта,

И голос послышится твой.

Л. А. Завальнюк

В каменном сундуке уже постаревшие, но по-прежнему ясные и четкие, прислонившиеся друг к другу спали самые важные документы в истории того мира. Аккуратно и ловко Ольга вынула стопку сложенных в несколько раз листов желто-коричневой бумаги, похожей на пергамент. «Сжечь немедленно» гласила надпись на поверхности импровизированного конверта. Ольга провела пальцем по выдавленным черными чернилами буквам и развернула первый лист. Ровным и мелким почерком была исписана вся площадь пергамента. Нигде не было ни адреса, ни подписи. Характер почерк имел женский.

Усевшись на пуховое одеяло, лежащее на высокой кровати, Ольга принялась читать секретные, скрытые документы, а точнее сказать, письма Эрика и Киры. В любой другой ситуации мы с вами должны бы были осудить столь наглый и откровенно неприличный поступок – читать чужие личные, наверняка, любовные переписки, но всвязи с обстоятельствами и отсутствием любых других источников информации, думаю, можно снисходительно, даже с пониманием отнестись к действиям Трубецкой.

Итак, оперевшись на спинку кровати и положив перед собой пачку завернутых писем, Ольга начала читать письма Киры одно за другим.

«В моей голове достаточно много мыслей, чтобы задавать вопросы. Вопросов достаточно много, для того чтобы искать ответы на них всю жизнь. Но достаточно ли жизни, для того чтобы ответить на всё?…

Я чувствую запах тающего снега, его приносит поток чистого и холодного воздуха в мою комнату. Сидя перед окном, я смотрю на застывшую природу: небо совсем стеклянное, не синее, не яркое, оно просто замерзшее, как и деревья вокруг, дома, машины, как я… Все застыло в ожидании весны, а чего жду я? Все оттает и начнет жить заново, а я? А я стою под потоком ледяного воздуха, наполняю им легкие и стараюсь ни о чем не думать. Впервые за много месяцев оставить гонку и просто насладиться тем, что мне дано, мигом, покоем, что пришел ко мне совсем ненадолго, я в этом уверена. Миг – это уже жизнь, постараюсь полностью окунуться в него. Я чувствую гармонию, совершенное единение и идиллию трех компонентов красоты: музыки, природы и любви.

Стараясь быть идеальными, мы создаем для себя принципы, которым необходимо следовать. Эти принципы создают рамки, границы, которые нельзя переступить. Но что делать, если одна из этих границ мешает тебе быть счастливым? Стоит ли преступить её и изменить собственным идеалам или надо отказаться от части счастья в пользу стандартного идеала? Один человек говорил, что все границы условны и созданы, чтобы их переступать. Все условности преодолимы, надо лишь поставить для себя эту цель. Так что же выбрать? Ах, этот выбор, он вездесущ, но я предпочла бы выбирать между куклой и коляской, стоя в детском магазине, держа маму за руку. Тогда на мне бы лежала меньшая ответственность за выбор. К сожалению, мне не пять лет, и по всем критериям людей считаюсь взрослым человеком. Нужно выбирать самой.

Закрою окно, кажется, я замерзла. Не знаю, может быть, приближающаяся весна так действует, а, может, во мне говорит ребенок, но я все же надеюсь на то, что найду решение, сохранив при этом и верность идеалу и возможность быть счастливой. Моё безверие уходит вместе с зимой, я жду оттепели, я жду ответов…»