Шахта

«Вот те на! У нас ведь даже бухгалтерии нет. На шахте, положим, была… А деньги? Денег же мы вообще не заказывали!»

– Точно, сверхурочные. И полевые! И премию давай, начальник! – понеслось со всех сторон.

– Я объяснял уже, – пустился во все тяжкие Слепко, – оплата будет аккордно-премиальная, вы, в итоге, практически тройную зарплату получите. Тут вам и сверхурочные.

– Ты, давай не финти, начальник. Прямо скажи, будут сверхурочные или нет? – не унимался лысый.

Вскочил какой-то щуплый паренек и взволнованно закукарекал:

– Товарищи, это же Шулейкин, не слушайте его! Не обращайте на него внимания, товарищ начальник! Он известный жмот, ему бы только деньгу зашибить! Всех нас позорит!

– Товарищи, со сверхурочными, надеюсь, все ясно. Могу вас заверить, что премии передовикам могут оказаться очень и очень значительными! – продолжал импровизировать Слепко.

– Не дрейфь! Я сейчас же притащу сюда всю мою бухгалтерию. А насчет сверхурочных, это ты прав. Аккордно-премиалка, какие еще могут быть сверхурочные? – задышал в ухо чесноком Бирюлев. Сидевший рядом Цикало записал на листке крупными школьными буквами: «Шулейкин».

– Так значит, не будет сверхурочных? – не унимался тот.

– Долой жмота Шулейкина! По шеям ему! – заорали нетрезвые голоса.

– Стрелять надо таких шулейкиных, а не разговоры с ними разводить! – выскочил как черт из табакерки Нанидзе.

Но тот уже ретировался.

– Совещание закончено! – прихлопнул ладонью по столу Бирюлев – За работу, товарищи!

– Комсомольцев прошу подойти ко мне! – поднялся чахоточный очкарик, представлявший в президиуме райком комсомола.

– Вы там, это, охрану общественного порядка, пожалуйста, организуйте, – попросил его Слепко.

– И чтобы никаких выпивонов, – добавил Бирюлев.

– И чтобы петухи неслись, – пробормотал Цикало, все еще сидевший сгорбившись за столом.

– Будет сделано, – ответствовал комсомольский деятель.

– Товарищи, открытое партийное собрание начнется через час на этом самом месте, – прокричал в спины уходящим парторг сгоревшей шахты, – передайте на своих участках: явка членов ВКП(б) и кандидатов строго обязательна. Могу я вас попросить, чтобы столы пока тут остались? – понизив голос, обратился он к Евгению Семеновичу.

– Разумеется.

Отметившись на партсобрании, Бирюлев отправился на боковую, а Слепко – в обход. У главного ствола он познакомился с Деминым, прорабом участка, строившим копры. В несусветной суете он выделялся тем, что суетился больше всех. Толстенький, казалось бы, неповоротливый, похожий на селезня, он ни на минуту не останавливался, выписывая затейливые круги и петли своими короткими ножками. На бегу он вел поучительные беседы, изучал чертежи, показывал, как и где забивать костыли, подписывал бумаги, ругался, зычно командовал, перекуривал, ел и пил. У него уже связаны были боковые фермы и завершалась сборка стрелы для их подъема. Слепко, трусивший некоторое время следом, начал с непривычки уже задыхаться, когда бег Демина сменился козлиными прыжками на месте. Трос одной из пятитонных лебедок оказался надрубленным. Он держался на единственной пряди, порядком, к тому же, ржавой.

– Не выдержит ведь, етить тя мухи, – пожаловался Демин заросшему диким волосом мужику, слонявшемуся без дела поблизости.

– А ты ее срости, к примеру сказать, хомутами, – посоветовал мужик.

– Сростишь ее… Хомутов-то нету!

– А пущай их тогда в кузне изделают.

– Пока они их сделают, нас с тобой, вот, товарищ начальник, самолично здесь присутствующий, – кивок в сторону Слепко, – за задницу, да и…

– Это, дядя, тебя – за задницу, а меня тута вроде как и не было, – забоялся волосатый и дернул в сторону. Между тем вокруг лебедки собрался уже весь участок и много кто еще. Как из ведра, посыпались советы. Евгений Семенович думал уже идти к Григорьянцу, наверняка у того имелись нужные хомуты, когда вопрос рассосался сам собой. Кто-то принес и брякнул их на землю перед изображавшим умирающего лебедя Деминым.

– Ага! Молодец! Где взял? – зачастил тот.

– Где взял, там таперича нету, только чтобы молчок, – прозвучал из темноты ленивый ответ.

«Не-ет, за неделю нам никак не уложиться, тем более осталось меньше шести суток. А! Пускай теперь Абрамсон свою многоумную башку ломает, а мы, если что, с него стружку снимать будем. За кое-какие исправления», – размышлял Евгений Семенович. Начался подъем первой фермы. Мощный фонтан матюгов ударил в бессловесные небеса, и замначальника стройки двинулся дальше.