Шахта шепчущих глубин. Том I

– Шаэрг, я говорю это со всем возможным уважением, но солипсизм – это прибежище ребёнка и исключительного нарцисса. Но, даже если отвечать по сути твоего аргумента, нравственный императив Кантиэля не зависит от эмпирического факта существования или не существования других существ. Ведь он априорен и абсолютно не основывается на опыте – твоём или иного Разумного. Просто есть вещи важнее нас с тобой, тем более таких призрачных вещей, как польза.

– Ты прав, ты прав, – покачал щупальцами веревочник. – Мне, как существу мыслящему и рассудительному, безусловно стоит принимать эту реальность, как объективную, пока не доказано обратное.

– Кроме того, – продолжил я, – довелось мне читать и античный трактат, который гласил, что путь к чему-либо важнее самой цели. Всегда существует несколько способов достигнуть результата, и лучше познать горечь поражения, чем победить неправедным способом. В конец мы все умрём, в этом упомянутый тобой Неергоф прав, но как мы жили будет иметь бо́льший вес для любого божества, а не то, чего мы достигли.

– Неудачный довод, вынужден заметить, – парировал веревочник, – я легко могу возразить тебе, смышлёный дроу, что каждое божество играет по своим правилам и оценивает любого из нас по-разному. Ежели собирался ты обратиться к Argumentum ad verecundiam, учти, что Малаак поощряет поклонение и послушание ему во всех делах, Аларис – оказание помощи другим, Эстрикс – личную силу, Братиген – ратные подвиги и отвагу. Как видишь, их идеалы будут разниться.

– Безусловно, Шаэрг, но этим ты, не осознавая, сам приводишь доводы в поддержку моей позиции. Релятивизм в теологической обёртке не поможет тебе. Все названные божества олицетворяют один из нескольких идеалов и потому, именно тот, кто ближе всех приблизится к этому идеалу, заслужит их благосклонность, а не тот, кто достигнет благоприятного результата наперекор их идеалам. Проще говоря, вряд ли Малаак оценит того, кто убьёт десяток светлых жрецов, наплевав на прямые его приказы и точно также, сомневаюсь, что Братиген благосклонно взглянет на того, кто захватит вражескую крепость подкупом, интригами и обманом.

Гигант умолк и обхватил себя щупальцами. Несколько раз порывался что-то сказать, но останавливался, не закончив ни одного слова.

– Поразительно! Оставляю победу за тобой, уважаемый дроу, впервые за несколько веков кто-то смог меня одолеть на поприще интеллектуальной полемики. Это было весьма познавательно. Как зовут тебя?

– Гвинден.

Ваше убеждение повысилось до 28 (+8)

Я обрадовался тому, что дело удалось решить мирно.

– Только, видишь ли, Гвинден, есть ещё один аспект, о котором тебе, не сомневаюсь, известно, – внезапно молвил Шаэрг.

Под ложечкой засосало от нехорошего предчувствия. Я начал медленно отступать назад.

– Слышал ты должно быть «Притчу о ракшасе и пегасе»? Как-то раз безымянный ракшас двигался по горному перевалу в поисках Разумных, коих он мог бы склонять к чернейшим грехам. Путь ему преградил широкий провал, вызванный оползнем, настолько широкий, что ни перепрыгнуть, ни обойти. Ракшас уже было собрался возвращаться назад, когда увидел пролетавшего пегаса.

– Помоги мне, доблестный пегас, – закричал ракшас, протягивая к нему руки.

– Зачем мне помогать тебе, отродье Бездны? Ты несёшь лишь смерть. Стоит мне подлететь к тебе поближе, ты непременно убьёшь меня! – фыркнул пегас.

– В этом нет никакого смысла, милосердный пегас, если я убью тебя, никогда не смогу перебраться через расщелину. Тем более, если я нападу на тебя в полёте, то непременно умру и сам.

Разумными показались крылатому зверю слова демона, а его сострадательная натура не могла бросить путника в беде, даже такого чёрного, как ракшас.

Ракшас забрался на спину крылатому пегасу, и они двинулись в путь. Когда же пегас пролетал над самой высокой частью провала, ракшас не выдержал и обратился в свою истинную демоническую форму. Сделалась его голова тигриной с ужасными красными глазами, что источали ненависть ко всему живому. Вцепился ракшас острыми клыками в шею пегасу, разрывая её и пожирая ещё теплое мясо. Начали падать они вместе вниз на острые скалы. Застонал пегас и молвил еле слышно:

– Зачем совершил ты это, проклятое создание? Теперь мы оба умрём.

Ответил ему ракшас:

– Не мог я иначе, такова моя природа.

Рассказ Шаэрга увлёк меня, не скрою. Я даже остановился.

– Так вот, Гвинден, приятна оказалась наша беседа, но и я иначе не могу, такова моя природа.

Десятки щупалец хлестнули ко мне, как атакующие змеи. Я ушёл в сторону прыжком, погружаясь в Теневой сдвиг. Чего-то такого я подспудно и ожидал.

В ярости Шаэрг заколотил вокруг отростками, стремясь во чтобы то ни стало отыскать и достать меня. Уходя резкими прыжками всё дальше и дальше, я отвлёкся и пропустил начало заклинания. Лишь ударила по спине волна жара и покатился я, чувствуя, как жжёт меж лопаток и дымится новый плащ.

Вам нанесли 503 единицы урона