Шаляпин

Конечно, исключая Демона, подобные партии были лишь разведками. Но самый факт исканий такого порядка показателен: речь шла о нащупывании пределов своих возможностей. Позже от таких экспериментов он откажется.

Основные партии оставались в его репертуаре. Над ними, в смысле уточнения и усовершенствования, и работал артист. Это было для него главным делом. Говоря об этом периоде, некоторые критики усматривали в жизни певца досадную творческую паузу, даже топтание на месте.

Как показывает знакомство с репертуаром артистов-басов, он в общем довольно ограничен. И, конечно, не в одной широте дело. Шаляпин вносил в каждую важную для него партию столько душевных сил, столько художественной тонкости и сделанности, что о нем можно сказать: далеко не всякую, подходящую по голосу партию он мог бы взять для себя. Его ведь занимала не только тесситура, а и вопросы образа в целом. Он видел в каждой партии ее певческую, словесную, смысловую, драматургическую, словом, поистине художественную задачу. А удовлетворить всем требованиям, которые он мог предъявить к каждой новой роли, было трудно, даже невозможно. Он прошел мимо многих оперных партий потому, что не видел для себя новых задач в сфере образной, присущая ему избирательность была очень высока.

Помимо этого, все более определявшееся положение артиста-гастролера диктовало ему, как и всем артистам, избравшим для себя подобный путь, ограниченность известного круга ролей, выходить за пределы которого трудно: ведь Шаляпину приходилось выступать в разных ансамблях, с различными составами исполнителей, в театрах (в провинции) с четко ограниченным репертуаром. Это, несомненно, тоже сказывалось на проблеме новой роли. Он предпочел сохранять в репертуаре лишь то, что было творчески близким и завершенным по исполнительской сделанности. Таких партий оставалось немного.

Он с трудом шел к новым ролям, что во многом зависело от него самого. Конечно, если бы он пожелал, скажем, выступить в какой-либо опере Вагнера, его бы с радостью поддержали. Но он пока не изъявлял желания петь в вагнеровских операх, хотя иногда исполнял отдельные фрагменты из его произведений в концертах.

Собственно, в последующие годы он создаст лишь три новых образа: Дон Базилио в «Севильском цирюльнике» Россини, Дон Кихота в одноименной опере Массне и Филиппа II в «Дон Карлосе» Верди. Всего три партии — а его дальнейший путь на сцене продлится более тридцати лет…

1904 год подходил к концу, он принес Шаляпину великую художественную славу, которая росла и крепла.

В этом году у него родился сын Борис. После смерти маленького Игоря теперь его семья насчитывала троих детей.

Глава XI ИСКУССТВО ШАЛЯПИНА

Идеальное соответствие средств выражения художественной цели — единственное условие, при котором может быть создан гармонически-устойчивый образ, живущий своей собственной жизнью, — правда, через актера, но независимо от него.

Ф. Шаляпин

Актер живет, он плачет и смеется на сцене, но, плача и смеясь, он наблюдает свой смех и свои слезы. И в этой двойственной жизни, в этом равновесии между жизнью и игрой — состоит искусство.

Т. Сальвини

Что за певец Шаляпин? В чем сущность его артистической индивидуальности?

Существует легенда, будто Шаляпин был обладателем неповторимого, феноменального голоса, каких не знает и, быть может, не узнает будущее вокальное искусство.

Это не бассо-профундо, и Шаляпин был знаменит не потрясающей октавой. Голос его — высокий бас (бас-баритон — basso-cantante), баритональные тона его поражают чистотой и благородством тембра и при известной ослабленности в нижнем регистре подкупают звучностью и силой в верхней части, создавая порою впечатление, что у Шаляпина — баритон.

Это голос не протодьяконский, и покорял Шаляпин отнюдь не сокрушающей силой звука. Напротив, к огорчению ценителей голосов применительно к их громкости, Шаляпин обладал наибольшей способностью воздействовать тогда, когда прибегал к mezza voce и к полутонам, когда он играл певческой интонацией. Ему было присуще умение покорять не тремя forte, a piano pianissimo. Он делал то, что, казалось бы, басу не присуще: достигал предельной лиричности, пользуясь всеми оттенками piano. Он умел окрашивать голос в самые различные тембровые тона, добиваясь этим решения многообразных задач в раскрытии сценического образа.