Шаляпин

«Хотя принадлежность к той или иной партии есть дело личного убеждения каждого, но участие в партиях, стремящихся к ниспровержению существующего государственного строя, недопустимо […]. Должностным лицам, как состоящим на государственной службе, так и вольнонаемным, воспрещается всякое участие в политических партиях, обществах и союзах, не только явно революционных, но и таких, которые, хотя и не причисляют себя открыто к революционным, тем не менее в программах своих, в воззваниях своих вожаков (как, например, „Выборгское воззвание“) и в других проявлениях своей деятельности обнаруживают стремление к борьбе с правительством или призывают к таковой борьбе население».

Согласно цитируемому положению, государственные служащие, входящие в партии от самых левых до кадетов (поскольку кадеты подписали так называемое «Выборгское воззвание» после разгона Первой государственной думы), подлежали увольнению со службы.

Подписка подпиской, но остается открытым вопрос, знал ли Шаляпин, куда уходят деньги, собранные на киевском концерте или, раньше, в «Метрополе» и на других такого рода выступлениях этих лет? В воспоминаниях, писанных в 1916 году, а также эмигрантских, вышедших из печати в Париже в 1932 году, Шаляпин дает понять, что никакими партийными делами никогда не интересовался и, несмотря на присущую ему демократичность, в них не вникал.

Нет ничего удивительного в том, что в эмиграции Шаляпин настойчиво проводит мысль, что он артист, художник, а не политик, что в его прошлом нет связи с революционными организациями. Книга писалась в пору, когда отрицательное отношение к тому, что происходит на родине, было особенно острым.

Нет ничего удивительного и в том, что в 1916 году, когда он писал свои воспоминания с Горьким, снова появился тот же акцент. Надо помнить, что в то время Шаляпин продолжал оставаться артистом императорских театров и носил высокое звание «солиста его величества». По всем соображениям не должно было рассказывать тысячам читателей, были ли действительно у него в годы первой революции связи с нелегальными организациями. К тому же, надо полагать, в 1916 году Шаляпин иными глазами глядел на свое недавнее прошлое. Все это понятно, но не отвечает на вопрос.

В данной связи вспомним эпиграф к настоящей главе. Это письмецо Горького, относящееся к октябрю 1905 года и приглашающее Шаляпина посетить писателя и познакомиться с членами кавказской боевой дружины, охранявшими Горького в тревожные дни, когда можно было опасаться любой акции черной сотни.

Шаляпин пришел в тот вечер к Горькому, познакомился с «боевиками», охранявшими писателя, с большевиками из Закавказья. Шаляпин провел в их обществе несколько приятных часов, пел с ними. Он прекрасно знал, что это за люди.

Спустя некоторое время состоялся тот самый концерт в Большом театре, где артист пел со всеми присутствующими в зале «Дубинушку». Инициаторами требования спеть «Дубинушку» были, как показал в уже цитированной книге Сим. Дрейден, эти самые товарищи из Закавказья. Об этом сохранились воспоминания руководителя боевой группы Васо Арабидзе.

По всей вероятности, устроил им места на концерт в Большой театр сам Шаляпин. Он долго держал в памяти вечер с «боевиками». Он даже впоследствии утверждал в «Маске и душе», что сам Ленин был в тот вечер в гостях у Горького и что об этом Владимир Ильич напомнил артисту уже в советские годы. Память обманула Шаляпина, но примечательно то, что о вечере в обществе «боевиков» он вспоминал и спустя более чем четверть века.

Неужели, проведя вечер в их обществе, он не знал, кто настоятельно требовал в Большом театре исполнения «Дубинушки»? Конечно, все это он знал, равно как и то, что означает его концертное выступление в реальном училище Фидлера в 1905 году и сбор денег после него. Ведь в этом помещении находился один из революционных штабов Москвы!

Волна революционного движения подхватила и его. И это далеко не единственный случай. На память приходят концерт, устроенный композитором Римским-Корсаковым в Петербурге в помощь бастующим рабочим, исполнение в помещении театра Комиссаржевской оперы Н. Римского-Корсакова «Кащей Бессмертный» (воспринимавшейся как бунтарская и антицаристская), частые выступления артиста Александрийского театра Н. Ходотова в то же время с революционным репертуаром.