Шаляпин

Этого было слишком мало. Между тем партия Дон Базилио давно интересовала артиста. Возможность участвовать в какой-либо опере Верди, творчество которого всегда привлекало его, бесспорно представляла для него большой интерес. Этим следует объяснить выбор партии Филиппа II в «Дон Карлосе». Спев ее за рубежом в 1907 году, артист введет ее в репертуар в России лишь через десять лет. Но это зависело не от него.

Словом, включение этих двух новых партий не должно нас удивлять. Как не может удивить и то, что вскоре появится еще одно название — партия Дон Кихота в одноименной опере Массне. И опять новая партия будет создана не дома, в России, а за рубежом. Это тоже может быть объяснимо: теперь Шаляпин такой же гость в России, как и в Париже, в Нью-Йорке, в Риме или Лондоне. Он всемирный гастролер.

По окончании гастролей в Берлине Шаляпин приезжает в Париж, чтобы принять участие в «русских исторических концертах», организованных Дягилевым.

В первом концерте, которым дирижировали Никиш, Римский-Корсаков и Блуменфельд, были исполнены: увертюра и первое действие «Руслана и Людмилы», сюита из «Ночи перед рождеством», вторая симфония Чайковского, вторая картина из «Князя Игоря» и отдельно ария Владимира Галицкого.

Успех был огромен. Что касается Шаляпина, то русская молодежь устроила ему особую, демонстративную овацию, прервавшую концерт, что было замечено и связывалось с недавними событиями в России. В следующих концертах Шаляпин пел Варяжского гостя, Варлаама. Интерес публики нарастал от концерта к концерту. Имя Шаляпина в те дни было у всех на устах. И еще одно — имя Мусоргского.

Итогом «исторических концертов» было решение на будущий год поставить в Париже «Бориса Годунова» силами русских артистов на русском языке. Это решение, бесспорно, было очень смелым, так как речь шла о заказе специальных декораций, костюмов и бутафории, о подготовке на сцене Большой оперы нового сложного спектакля.

После весенних гастролей за границей в 1907 году Шаляпин осенью и в начале зимы сыграл положенное число спектаклей в Петербурге, а затем в конце года уехал в Америку, чтобы в январе 1908 года выступить в Нью-Йорке в «Мефистофеле» Бойто и «Дон Жуане» Моцарта (Лепорелло). Это был его первый приезд за океан, первая встреча с американской публикой. Партию Лепорелло он до того не пел.

Предоставлю слово журналу «Театр и искусство». «Публика лож, обыкновенно безучастная, и первый ряд кресел, редко аплодирующий басам, провожали его буквально громом рукоплесканий. Газеты на следующее утро единодушно признали успех знаменитого русского баса из ряда вон выходящим и объявили, что Шаляпин не только прославился сам, но и создал в один вечер популярность сочинению Бойто, столько лет не встречавшему сочувствия у нью-йоркской публики и критики».

Несмотря на очевидное признание в Нью-Йорке, Шаляпин покинул Соединенные Штаты с неприятным чувством — на него американская публика, по его мнению, слабо разбирающаяся в искусстве, произвела тяжелое впечатление, и, несмотря на неоднократные приглашения приехать туда, он отказывался. Лишь в 1914 году он согласился выступать в Нью-Йорке с русской труппой, но началась мировая война и гастроли не состоялись.

Весна 1908 года. Снова «русский сезон» в Париже.

В центре его — «Борис Годунов». 19 мая 1908 года состоялась премьера, имевшая исключительный резонанс, получившая всемирные отклики.

Ставил оперу А. Санин, дирижером был Ф. Блуменфельд, декорации писали А. Головин и А. Бенуа, костюмы делались по эскизам И. Билибина и К. Коровина. В спектакле, кроме Шаляпина, были заняты Н. Ермоленко-Южина (Марина), Д. Смирнов (Самозванец), В. Касторский (Пимен), А. Алчевский (Шуйский).

Шаляпин рассказывал:

«Мы ставили спектакль целиком, что невозможно в России вследствие цензурных условий. У нас, например, сцена коронации теряет свою величавость и торжественность, ибо ее невозможно поставить полностью, а в Париже в этой сцене участвовали и митрополит и епископы, несли иконы, хоругви, кадила, был устроен отличный звон. Это было грандиозно; за все 25 лет, что я служу в театре, я никогда не видал такого величественного представления».

Он приводит также любопытную подробность открытой генеральной репетиции, без декораций и костюмов, которые еще не были готовы.