Шальная мельница (СИ)

Опечаленная, оскорбленная... я поспешила к Генриху. И нет, не для того, чтобы жаловаться. Боже упаси. Пока справляюсь - пока и терпится. Однако...

Несмело улыбается. Растерянный взгляд.

- Да, слушаю, Анна. Что Вас беспокоит?

- Почему..., - глубокий вдох, попытка совладать с эмоциями. - Я не пойму, почему вопреки всему, что говорю, как делаю, вопреки всем тайнам и недомолвкам, Вы все же поддерживаете меня? Вопреки определенным обвинениям и гонении, вопреки ненависти, что некоторые люди испытывают ко мне за мою неоднозначность, как и к Беате, Вы всё еще на моей стороне? Поддерживаете, заступаетесь?

- А что... есть уже повод не доверять и ненавидеть? - добродушно иронизирует. Встает из-за стола, шаг ближе. Замирает. Пристальный взгляд в лицо. Шумный вздох, недовольно скривился из-за моей безучастности, удрученности. - Я же уже говорил Вам. И не раз: я за благо, если оно в пределах разумного и не нарушает основные принципы, каноны Церкви. А то, что кто-то где-то недоволен, в том числе и Хорст (он, наверняка, его доброта ко мне привела, да?) - проблема исключительно их самих. У меня, просто, физически не хватит ни времени, ни сил всему этому противостоять. Да и смысл? Глупца не переубедить, даже если он сам себе это будет доказывать. Так что... не рвите себе душу, и не мучайте меня за одно.

Закивала покорно я головой. Несмелый разворот - шаги на выход, и обмерла. Глубоко вдохнуть - решаюсь на главное.

Не оборачиваясь, шепчу:

- Раньше... мы чаще виделись, беседовали. А сейчас,... складывается впечатление, будто Вы ... за что-то на меня в обиде. Или злитесь... Не знаю, - задумчиво качаю головой. - Возможно, просто, дошли до Вас слухи, и теперь... не хотите меня видеть? Так?

Молчит.

Раздался шорох. Неторопливые, неспешные шаги ближе - и замер, застыл у меня за спиной. Не отваживаюсь обернуться. Дрожу, чувствуя его тепло рядом. Задыхаюсь...

Внезапно движение - опустил свои руки мне на плечи (отчего невольно вздрогнула), сжал до легкой боли. Добродушный шепот:

- Анна-Анна..., - шумный вздох. - Что за мысли у Вас в голове? Слухи? Я же Вам уже объяснил. Плевать мне на них. Плевать. Я верю фактам, а не молве. Слова - лгут, а поступки - доказывают. И пока... правда на Вашей стороне. На Вашей...

А то, что... встречи наши стали редки, - и вновь звонко вздыхает, отстраняется, шаг в сторону. Прошелся по кабинету, замер у стола. - Не моя прихоть тому виной. Дел ужасного много навалилось. Неспокойные времена настали. Хотя... когда они были спокойными? Вновь поляки с прусами разбушевались. Как бы войне не быть...

- Войне? - ошарашенная, тут же обернулась. Изумленный взгляд на Генриха.

- Войне, Анна. Войне. Да, - махнул рукой, повел взглядом около. - Бои, походы и так постоянно идут, однако... куда страшнее, когда всё это приходит в родной дом. И на всё смотришь уже иначе. - Облокотился, уперся руками в спинку своего стула. Пристальный, откровенный, печальный взор мне в очи. Закивал головой. - Так что такие дела, Анна. Такие... дела. А не слухи...

***

И снова новый день, и снова мы не видимся с Генрихом. На беду, или на благо - уже не знаю. Однако на душе пока тихо, спокойно, в меру того, насколько это возможно, учитывая теперь на сердце новый груз, страх - война. Беспощадная, что тогда (в мое время), что сейчас. Без разбору уносит жизни, коварно решетя, кромсая живые тела... за чужие идеи, за чужое счастье, ... за чужой комфорт.

И что она принесет мне, окунись я в нее... непосредственно?

***

А на следующее утро объявили, что вчера, 4 февраля 1454 года, в Торне, Прусский союз пошел против Ордена, открыто заявив об отказе подчиняться ему, отдавая предпочтение Польскому королю Казимиру IV. Было поднято восстание. Торн разрушен. Объявлена повсеместная мобилизация войск. Кровавый поход намечен, и нет больше шанса... даже на призрачный мир. То, чего так жутко боялись - свершилось: война. Начата гражданская война: и нет других вариантов, как спасти плоть родной земли, кроме как... безжалостно оросить ее кровью своих врагов.

(людей, увы (но в первую очередь) людей...)

Переполох с самого рассвета. Двор как никогда оживленный. В воздухе - напряжение, подобно ауре высоковольтных проводов. Сердце срывается, сбивается, забывая свой плавный, тихий ход. Кони тревожно ржут, словно предчувствуя будущее кровавое побоище. Взволнованы жители - каждый при деле: кто помогает тащить из складов провиант, из арсеналов - оружие, порох, ядра, оснащая повозки в дорогу, а кто - снаряжать братьев-рыцарей в благой путь и слуг их верных. Даже Командор нынче в свете, тоже готовится к походу.

Живо нырнуть между столпившимся народом ко входу в замок, взгляд около и, очередной раз убедившись, что нет его, нет моего Генриха здесь, среди толпы, броситься внутрь, по знакомому коридору да к самой лестнице, к родной двери.

Бешенный, взволнованный стук.

Тишина. Никакого участия.

И снова колочу изо всех сил, а на глазах уже застыли слезы. Но не могла же я опоздать? Не могла же его упустить? И снова отчаянные удары, пинки...