Шальные миллионы

Мужики смотрели на Анюту со смешанным чувством восхищения и некоторой почтительной робости.

Острый, изобретательный ум Кости возводил ажурные сооружения планов: если в Поволжье книга так хорошо идет, то она так же может пойти в Москве, Питере, Челябинске и других городах. Ах я осел безмозглый! Рукопись лежит у меня в столе, а я еще никуда с ней не обращался. Завтра с утра поеду в город, найду частного издателя.

Анна, возвращая Олегу половину гонорара, сказала:

— Бери себе на жизнь и на церковь, а мне и впредь будешь посылать половину. Напишу тебе доверенность, — будешь моим издателем.

Радости ее не было предела: она имеет свои деньги, свои кровные, заработанные. И будет жить с достоинством.

В тот же день Олег и Костя оформили все бумаги и съездили в Питер к нотариусу. Составился деловой союз: Анна пишет — Олег издает.

На ночь Олега положили в комнате Кости — на диване у окна, за которым на ветру чуть слышно шумел северный приморский лес.

Олег освоился, охотно вступал в разговор и был в хорошем настроении. Не думал, не гадал он, что жизнь его так быстро и круто развернется в неожиданном направлении. Планировал поездки в Саратов, Астрахань, а там и в Нижний Новгород и другие города России. Частные издательства теперь во всех больших городах, деньги у него есть, — всюду начнет издавать книгу.

Свет потушили, но не спалось. Косте понравился земляк, — немногословный, надежный. Все силы кладет на церковь, а семья с хлеба на квас перебивается.

— Скажи, Олег, как ты живешь, как семью умудряешься содержать, ведь от церкви-то, как я понимаю, доход невелик.

И, не дождавшись ответа:

— Не возражаешь, на «ты» перейдем. Земляки мы, да и возраст почти один.

— Попытаюсь, не знаю только, получится ли?.. Слава Богу, живем — не тужим. Как все. В зиму на работу ходил, — свиней выращивал. Огород у нас. Нынче семьдесят тыкв уродилось, помидоры, огурцы, картофель. И сад опять же. Земля — кормилица, власть ее велика, спасительна. Как вы-то тут, в больших городах?

— О нас речи нет, мы, Олег, живем на особицу, вот народ бедствует. Боюсь, голодать начнет.

Неожиданно спросил:

— А скажи, Олег, что бы ты делал, если б в руки твои большие деньги попали?

— Купил бы завод кирпичный.

— Кирпичный? Но разве продают их, кирпичные заводы?

— У нас в трех километрах от станицы продают. Полмиллиона стоит, а если за доллары — две тысячи пятьсот. Недавно он к акционерам перешел — к рабочим завода. Я тоже совладелец, — купил тысячерублевую акцию. Но все мы бедны и не можем модернизировать две поточные линии. Едва концы с концами сводим.

— Ну а если нам удастся книгу Аннину запустить во многих городах и от нее деньги большие пойдут, куда бы ты посоветовал Анюте их употребить? Не складывать же их под подушку?

— Нет, конечно. Я недавно в лесопильный цех заходил, — так там, грех сказать, пила со стареньким мотором, два работника, и те пьяные вдрабадан. А в Волгограде линии немецкие продают, на рубли — по два миллиона каждая. Купить бы такую линию, а то и две, толковых бы ребят набрать — такое дело можно заварить!

Костю все больше увлекали идеи Олега. И то, что Олег не говорил ему о деньгах, уже полученных им от Анны, — тоже оценил. Обещал ей молчать и слово держит. Спросят — скажет, а нет — так и говорить не о чем.

Кроме того, Костя знал: деньги дадены на церковь. И уж такой мужик будет верен слову, ни на что другое их не потратит.

Все нравилось Косте в Олеге. И подполковник сказал:

— На лесопилку и кирпичный завод найдем деньги. Я знаю, ты теперь будешь разворачивать работы в церкви. Но найми прораба, дай деньги ему, пусть он всем руководит.

— Я хотел расписать простенки, иконостас. Сам, по своим задумкам. Я ведь художник.

— Расписывай, но в свободное время. Купи завод, лесопилку. И там организуй работы, не торчи сам. Завод и лесопилка — вложение денег; пусть они на людей работают и нам доход приносят. За большой прибылью гнаться не будем, а маленький навар не помешает.

Минуту или две они лежали молча, и каждый был взволнован неожиданно возникшим грандиозным планом. Костя нашел канал, по которому он хотя бы часть денег пустит на благо людям, облегчит жизнь земляков, украсит, облагородит землю отцов. Для этого он и драгоценностей не пожалеет. И даже диадему, если это будет необходимо, он пустит в дело!

От радостных волнений и внезапных озарений не мог спокойно лежать, — поднялся на подушках.

— Ты не спишь, Олег?

— Нет. Где тут уснуть!

— Ну! И что ты мне скажешь?

— Я — за. Положу все силы. Но справлюсь ли? Никогда не имел я больших денег, — как бы не обмишуриться.

— Наймешь юриста.

— А платы мне не надо. Если для земляков, для станичников, — живота не пожалею.

— Выплачу тебе за полгода вперед. Заработок положу сто долларов в месяц.

— Сто долларов? Постойте, сколько же это рублей? Больше двадцати тысяч!.. Ой-ей, не надо!

— Будешь получать сто долларов!