Шалость

От его рубашки пахло табаком, потом и лошадьми. Мне пришлось задрать голову, чтобы заглянуть в лицо. Я намеревалась облить Азата своим презрением. Но он впился в мои губы. Я смогла только жалко пискнуть.

– Азат, кто там? – послышался голос отца.

– Никого, Тагар. Спокойной ночи.

– Спи крепко, Азат, – шаги отца удалялись.

– Отпусти меня, слышишь, – я пыталась вырваться.

– Когда ты будешь моей, Рада? Сколько ты еще будешь меня томить? Одно твое слово, и твой отец благословит нас хоть завтра, – он шептал, лаская губами шею.

Я обмякла, и Азат ослабил хватку. Я резко присела и, выскользнув из цепких объятий, бросилась бежать. Запрыгнув в кибитку, которую делила с сестрой, упала на кровать. Воздуха не хватало, обезумевшее сердце колотилось. Рванула блузку, провела рукой по губам, хранившим вкус поцелуев Азата. Еще немного и кто знает, может, я бы сдалась. Азат стал слишком опасен. Моя крепость грозила рухнуть. Ну, нет. Я не собиралась рожать детишек и стирать пеленки. Я не хотела жить, как другие женщины в таборе. Мне всегда хотелось большего. Я томилась смутными желаниями, которые не могла облачить в слова. За раздумьями я уснула.

День казался бесконечным. Люди шли один за другим, не оставляя мне времени, чтобы перевести дух. «Когда отелится Зорька? Скоро ли ждать заморозков? Кто украл у меня телегу?» Каждый думал, что я волшебница. Стоит мне только бросить взгляд в карты, как я тут же дам ответ. Не будешь же каждому объяснять, что карты не дают однозначных ответов? Они лишь могут указать путь, направить, а дело человека решить – доверять картам или полагаться на самого себя. Когда наплыв посетителей поредел, я поднялась со стула, чтобы размять затекшие от долгого сидения ноги. Выйдя из палатки, глотнула свежего воздуха. Закатное солнце стекало за горизонт, окрасив небо во все оттенки красного.

– Погадаешь, красавица? – мужской голос заставил меня вздрогнуть.

– Я уже закрываюсь. Приходите завтра, – неприязненно ответила я. Снова гадать не хотелось совершенно, вымоталась за день.

– Может, сделаешь для меня исключение? – я подняла глаза. Передо мной возвышался граф, сияя белозубой улыбкой.

– Ну, проходите, граф, – я вошла первой, села на свое место. Он даже не удивился, что я его знаю. Как ни в чем не бывало, расположился на стуле. В палатке сразу стало тесно, граф заполнил собой все свободное пространство.

– Чем обязана, ваше сиятельство? – я подбавила в голос сарказма. Если он думал, что я буду пресмыкаться перед ним, как остальные, то он сильно ошибался. Усердно тасуя колоду, я старалась избегать его насмешливого взгляда.

– Графа будет вполне достаточно. К чему нам церемонии, – он понизил голос почти до шепота. Стало неуютно, словно нас связывала некая тайна. – Погадаешь? – он наклонил голову, пытаясь поймать мой взгляд.

– Что вы хотите знать? Когда отелится Зорька? Может, кто украл у вас телегу? – с сарказмом спросила я.

Граф расхохотался.

– Да ты шутница. Ценю юмор. – Отсмеявшись, он добавил. – Погадай мне по руке.

– По руке? – удивилась я. В основном я имела дело с картами. – Но…

– Не умеешь? – с издевкой спросил граф.

Даже если бы я не умела, то ни за что бы в этом не призналась.

– Давайте руку.

Он протянул ладонь, не сводя с меня глаз. Я повела плечами, в отчаянной попытке сбросить с себя этот взгляд. Ладонь у него была большая и неожиданно шершавая, в мозолях и порезах.

– Я думала, графы только по балам ездят, да барышень портят, – не подумав, ляпнула я, тут же прикусив язык. Истину говорят: «Язык мой – враг мой». Граф снова расхохотался.

– А у тебя острый язычок.

Я вернулась к ладони, пытаясь рассмотреть линии судьбы. Он просто ел меня глазами. Стало душно, я потянула ворот блузы.

– Линия жизни у вас длинная, – начала я. – А вот здесь она прерывается, видите? – Я пыталась отвлечь его внимание. Даже не знаю, что мне не нравилось в нем больше: черные насмешливые глаза, насмешливая улыбка, щегольские усики или те чувства, которые он во мне будил?

Когда граф ушел, я вздохнула с облегчением. Тут же выскочила на воздух, чтобы отдышаться. Блуза прилипла к телу, щеки пылали. Все-таки не очень приятно смотреть в глаза тому, кого хочешь ограбить.

В таборе было тихо, едва слышно посапывала сестра, стрекотали неутомимые цикады, вдалеке ухал филин. Я превратилась в слух. Наконец, раздались шаги, послышалось покашливание, всхрапнул конь. Я вскочила на ноги, выглянула из палатки. Когда всадники скрылись в темноте, не таясь, вышла из кибитки. Оседлала Звездочку. Не самая быстрая лошадь, зато надежная и предсказуемая, не подведет в трудную минуту. Обвязала копыта заготовленными тряпками и последовала за наездниками.