Шалтай–Болтай в Окленде. Пять романов

У Роджера слова застряли в горле.

— Не вмешивайтесь в дела моей семьи, — наконец потребовал он.

— Она моя дочь, — сказала миссис Уотсон. — Я знаю ее очень давно, не то что ты. И меня намного больше, чем тебя, волнует, что с ней будет дальше. Тебе–то лишь бы филонить на какой–нибудь непыльной работенке, где ничего не надо делать. Ты из тех, кого у нас швалью зовут. Что, разве не так? В глубине души ты сам это знаешь. Знаешь, что ты никчемный хвастун. Я говорила дочери, чтобы не связывалась с тобой, но она работала в своих вашингтонских госпиталях, у нее были благородные помыслы — война, инвалидам надо помогать. Если она хочет погубить свою жизнь, посвятив себя тому, чтобы исправить тебя, сделать из тебя что–то путное — что ж, мне ее не остановить. Не сомневаюсь, в один прекрасный день она проснется, и все ей станет ясно. Так или иначе, я приехала сюда с твердым намерением помочь моей дочери, насколько это в моих силах, ведь я всегда ее поддерживала, даже после того, как она за тебя вышла. Я не из тех родителей, которые готовы отвернуться от своего ребенка только потому, что тот пошел против их воли. В Вирджинии нет ничего низкого или дурного, это она по незнанию — у нее, как и у многих, во время войны здравый смысл отключился.

Она сетовала и ругала Роджера на южный резкий манер: обвиняла его бог знает в чем, как настрадавшаяся южанка. И вдруг умолкла, открыла свою большую кожаную сумку и принялась искать зажигалку.

— Не надо на меня так наезжать, — сказал он.

Закурив, миссис Уотсон снова заговорила, но уже как обычно — сухо, сдержанно. Успокоившись, она повела себя скорее по–деловому.

— Пока я здесь, хочу помочь Вирджинии — раз уж ей так это нужно. По–моему, она твердо решила все устроить — чтобы у тебя была эта лавочка по починке. Ну, хочет — хорошо, конечно, я сделаю все, что от меня зависит, чтобы у нее получилось. Я всегда старалась помочь ей, чем могла. К тебе это не имеет никакого отношения, я делаю это исключительно ради моей дочери Вирджинии.

До Роджера вдруг дошло, к чему она клонит. Он понял, что она готова говорить о том, чтобы дать им денег на открытие магазина. Прежде ему бы такое и в голову не пришло. Это стало для него полной неожиданностью. Догадка как молния пронзила Роджера, его затрясло так, что он чуть не выпустил из рук руль и ехал дальше, не замечая перед собой ни машины, ни улицу, ни сигналы и знаки для пешеходов. И тут уж он сорвался и заорал на миссис Уотсон.

— Не надо мне ваших гребаных денег, слышите? Я не дотронусь до ваших гребаных денег! — Он кричал, насколько хватало силы легких. — Уберите свои мерзкие руки от моего магазина, слышите? Не желаю иметь с вами никакого дела, убирайтесь обратно к себе, живите там, а нас не трогайте. Вы меня слышите? Понятно? Если еще к нам придете, я за себя не ручаюсь, я вам говорю серьезно, миссис Уотсон. Мне наплевать, кто вы и сколько у вас денег, я серьезно вам говорю. Деньги свои вонючие себе оставьте. Это я тоже серьезно. Не нужны они мне. Я открою свой магазин, и никакой вашей помощи мне не надо.

Миссис Уотсон побелела от потрясения.

— Вытряхивайтесь из моей машины! — не унимался Роджер, продолжая ехать по улице. — Открывайте дверь и выматывайтесь, слышите? Или я уже сейчас за себя не ручаюсь.

Нажав на педаль газа, он прибавил скорость. Машина рванулась вперед, свернула и поехала по боковой улице, все больше разгоняясь. Он не замечал скорости.

— Забирайте все свои манатки и вытряхивайтесь. Давайте, давайте. Вытаскивайте этот хлам с заднего сиденья. Будет тут еще всякая дрянь мне машину загромождать. Мне нужна моя машина. Когда уберетесь, чтобы все с собой забрали.

Впереди справа, среди других зданий, показался дом, в котором была ее комната. Проехав вдоль края тротуара, Роджер резко затормозил. Миссис Уотсон подбросило на сиденье. Желая защититься, она подняла руки и изогнулась всем телом. Ее швырнуло вперед, на приборную доску и на дверь. Ударив по тормозам, Роджер выскочил из машины и побежал открывать дверь со стороны миссис Уотсон. Обеими руками он вытащил чемодан, потом коробки, постельные принадлежности и корзину с заднего сиденья и бросил их на тротуар. Буквально окаменев, миссис Уотсон широко открытыми глазами наблюдала за его действиями с переднего сиденья.

— Вытряхивайтесь из моей машины! — приказал он тоном, не терпящим возражений.

Она уставилась на него в полном замешательстве.

— Вылезайте! — Он стоял, орал, но не прикасался к ней. — Давайте, вон из моей машины.

Миссис Уотсон медленно спустила ноги и нетвердо ступила на тротуар, сжимая в руках сумочку, солнцезащитные очки и пачку сигарет.

— Так что, если завтра придете, чтобы уважительно со мной разговаривали. Слышите? Поняли, что я вам сказал?

Не дожидаясь ответа, Роджер обежал машину и запрыгнул в нее. Захлопнув дверь, он отъехал на первой передаче, не переключая ее, слабо давя на педаль газа. И уехал, ни разу не оглянувшись.