Шалтай–Болтай в Окленде. Пять романов

Сьюзан заснула, держа его руку у себя на груди. Она сама притянула ее. Под своими пальцами он чувствовал ее дыхание, размеренное, медленное дыхание спящей. Засыпать здесь, подумал он, вот так. Когда захочу, положив на нее руку. Разве это не самое важное во всем этом? Не офис и не поиски способа сколотить побольше денег, но вот такие часы, поздно ночью. И ужинать вместе, и все остальное.

Вот зачем я остановился в Монтарио, подумал он. Собственно, вот зачем я заглянул в аптеку Агопяна. Конечно, ему не пришлось воспользоваться своей упаковкой «Троянцев». У Сьюзан было что–то, чем она пользовалась постоянно и запасы чего пополнила по пути домой.

— Ты не спишь? — спросил он, будя ее.

— Нет, — сказала она.

— Я думаю, мы справимся, — сообщил он.

Она перекатилась поближе и положила голову ему на плечо.

— Брюс, — сказала она, — ты знаешь, я намного старше тебя.

— Ты старше меня на десять лет, — сказал он. — Но это ничего. Только я хочу тебе кое о чем сказать.

— Говори.

— Я был одним из твоих учеников. В пятом классе, в 1945 году.

— Мне все равно, чьим ты был учеником, — сказала она, смыкая вокруг него руки. — Ну не странно ли? Вот почему я показалась тебе знакомой. Мне бы такое никогда и в голову не пришло.

Она зевнула, повозилась, устраиваясь поудобнее, а потом ее руки постепенно ослабли и выпустили его. Она снова уснула. Ее лицо мягко покачивалось у него на плече.

Вот и все, сказал он себе, слегка ошеломленный.

Но какой груз был снят с его души!

Четвертого числа они со Сьюзан полетели в Рино и поженились. Провели там три дня и прилетели обратно. Тем вечером за ужином они обо всем рассказали Тэффи. Та не удивилась. В Рино он купил ей игру — электрический кегельбан, — и вот ее–то вид девочку удивил по–настоящему.

Глава 7

В один из первых вечеров их супружества он обнаружил Сьюзан уединившейся в гостиной с большим альбомом на коленях.

— Покажи мне, — сказала она. — Ты уверен? Или ты просто имел в виду, что ходил в школу Хобарта?

Она передала ему альбом, и он, усевшись с ней рядом, стал переворачивать страницы. Она внимательно смотрела через его плечо.

— Вот, — сказал он, указывая на самого себя на фотографии класса. Круглое мальчишеское лицо со скошенным взглядом, бесформенными волосами. Полный животик, выпячивающийся над ремнем. Брюс почти не ощущал связи с этим образом, и тем не менее на фотографии был именно он.

— Это ты? — спросила она, обвив рукой его шею и повиснув на нем; пальцы ее при этом несколько раз кряду нервно ткнулись ему в плечо, а дыхание быстро и громко звучало у него в ухе. — Ну же, не скромничай, — сказала она, вглядываясь в подпись под фотографией. — Да, — признала она, — здесь и в самом деле написано «Брюс Стивенс». Но я не помню никого в этом классе по имени Брюс. — Она тщательно изучила фотографию, а затем звенящим от торжества голосом спросила: — Так тебя звали Скип?

— Да, — признал он.

— Понимаю, — сказала она взволнованно. — Ты, значит, был Скипом Стивенсом? — Она дотошно разглядывала его, сравнивая с фотографией. — Так и есть, — сказала она. — Я тебя помню. Ты — тот самый мальчишка, которого привратник застукал возле медпункта, когда ты пытался заглянуть в замочную скважину, чтобы увидеть девчонок в нижнем белье.

— Верно, — сказал он, краснея.

Глаза у нее расширились, затем стали крошечными.

— Почему ты не сказал об этом раньше?

— Зачем мне было говорить?

— Скип Стивенс, — сказала она. — Как же ты меня мучил! Ты был любимчиком миссис Джэффи, она позволяла тебе делать все, что ты хотел. Вскоре я положила этому конец. Почему… — Она задохнулась от возмущения и отодвинулась от него, разъяряясь все больше и больше. — Вы же были ходячим буйством, все поголовно! Ты еще устроил пожар в раздевалке, разве не так?

Он кивнул.

Ее рука потянулась к его лицу.

— Мне хочется взять тебя за ухо, — сказала она. — И просто крутить его, крутить. Ты был хулиганом! Не так ли? Да, ты терроризировал малышей; ты ведь был толстяком.

— Сама понимаешь, почему я об этом не говорил, — сказал он с некоторой горечью. — Я ждал, пока не уверился в наших чувствах. Не вижу смысла привносить в наши отношения прошлое.

Ее внимание снова переключилось на фотографию класса. Постукивая по ней, она сказала:

— Но ты был очень способен в арифметике. И произнес замечательную речь на школьном собрании. В тот день я очень тобой гордилась. Но та история с подглядыванием в медпункте… Зачем ты это сделал? Это же позор. Ошивался там украдкой, пытаясь заглянуть в замочную скважину.

— А ты никогда об этом не забывала, — сказал он.

— Да, не забывала, — согласилась она.

— После того случая ты распространялась об этом всякий раз, когда сердилась.

— Это все странно, — сказала она. Потом вдруг закрыла альбом. — Я согласна: лучше нам об этом забыть. Но я хочу знать одну вещь. Ты ведь не вспомнил меня, когда увидел в первый раз, правда? Потребовалось какое–то время?

— Пока не уехал из дома Пег, не вспомнил, — сказал он.