Шамаханская царица (СИ)

  Тут послышались шаги и в холл вошел приятной наружности невысокий человек в кроссовках, серых спортивных штанах и том, что в спортивных магазинах называется толстовкой - куртке с длинными рукавами и капюшоном.

  - Михаил Антонович, - запел, заворковал вошедший. - Умоляю, не вините за задержку. Проходите быстрее, Он вас уже ждет.

  - Да, да, конечно.

  Михаил Антонович, утрачивая солидность, сорвался с места и затопал в коридор, из которого вышел незнакомец. А тот повернулся ко мне и обаятельно улыбнулся.

  - Здравствуйте, Саша.

  Вот это дружелюбие вкупе с широкой открытой улыбочкой тревожили. Лет двадцать назад такой располагающий к себе миляга заговорил одну страну до коллапса и последующего развала, а совсем недавно другой мил человек, обаятельно и душевно едва не довел дело до полной и окончательной модернизации.

  Незнакомец так же не отличался волосатостью, как и те двое, что усугубляло подозрения.

  - Не могу ответить тем же, - любезно произнес я, - потому что не знаю вашего имени-отчества.

  - Иван Берендеевич. Будем знакомы.

  - Значит, Вашего отца звали Берендей, - уточнил я. - Очень мило.

  Сын Берендея согласно кивнул, не теряя безмятежности и лучезарности.

  - Мне туда, за ним? - осведомился я, стараясь, чтобы мой голос звучал торжественно и возвышенно.

  Беренедеевич на секунду замер, потом засмеялся.

  - Да-а... теперь понимаю ее выбор.

  И прибавил:

  - Нет, зачем же гнаться по следам того, что уже окончено? Пойдемте лучше завтракать.

  Он двинул в ближний ко мне коридор и я, чтобы не отстать, поспешил за ним. Наш путь окончился на широком балконе второго этажа, у столика с самоваром и снедью. Балкон находился с тыльной стороны дома - внизу росла густая трава, метров через тридцать начинался сосновый лес и пахло нежно и ароматно хвоей, лесной влажноватой зеленью и чем-то таким грибным. Солнце скрывал большой деревянный навес, столик источал ароматы топленого сливочного масла, чего-то мясного, пряного и копченого, будоражил видом зелени в салатнице и горкой пирожков с румяной корочкой.

  Похоже, предстоял обильный русский завтрак ясным и чудным русским утром. И вероятно, с русским разговором, то есть, обо всем вообще и ни о чем конкретном.

  Иван Берендеевич пододвинул мне венский стул, сам заполнил другой, овладел ближайшим к себе глиняным горшочком, самым верхним пирожком из горки и зажевал аппетитно и заразительно.

  Я не стал ждать приглашения и тоже принялся за завтрак. Минут пятнадцать мы просто ели, не говоря ни слова и только улыбаясь друг другу, понимающе и приязненно. Затем Берендеевич отодвинул пустую тарелку, отхлебнул из чашки горячий чай и умиротворенно откинулся на спину стула.

  Я повторил движение со стулом чуть позже.

  Берендеевич молчал, удовлетворенно оглядывая окрестности. Только изредка прихлебывал чай.

  Молчал и я. Не нужно спрашивать, сами все расскажут.

  Мы помолчали еще.

  Но рассказывать не желали совсем.

  Берендеевич умиротворенно прикрыл глаза, отпив из чашки в очередной раз.

  И вправду, зачем рассказывать? А главное, кому? Донельзя любопытному жениху красавицы-дочки? С чего это вдруг, с какого-такого перепугу? Хотя, женишок и так достаточно узнал. А как не узнать, если все на поверхности, если все само в руки идет? Человеческая цивилизация достаточно сложная масса, чтобы из неё не начали отпочковываться, выкукливаться новые ветви с иными возможностями. Кто сказал, что эволюция человека остановилась? Может, она даже ускорилась, только это не биологическая, а какая-то иная эволюция. Биологическая сделала, что могла и отступила в сторону, дав место другой. Эволюции разума. Возможностей. Логики. И семейка эта, живущая вдали от людей, в месте не цивилизованном и очень даже любопытном вовсе не филиал Муходранской психиатрической больницы, отделение для выздоравливающих. Просто они мыслят иными категориями. Живут иными целями и иными разговорами.

  И как забавно получается - сколько лет радиотелескопы программы СЕТИ, важно и самозабвенно тратя электричество, буравят космос сигналами, ищут братьев по разуму. Кто-то, наверное, составляет краткий человеческо-инопланетный словарь, с фразами 'мы все братья'. А кто не братья, те - сестры... Заготавливает таблички и транспаранты. В то время, когда контакт, настоящий контакт возможен здесь на Земле. Внутри самого человечества, оказавшегося рыхлым и непонятным, вдруг тихо, без драм и деления имущества, образовалась другая цивилизация. Здешнепланетная, но иная. И контакт нужно налаживать не с зелеными человечками, скромнягами и добряками, мухи не обидевшими, а с теми, кто внешне не отличается от человека разумного. Но уже принципиально не людьми...

  Вот, к примеру, я второй день пытаюсь его наладить, а выходит, похоже, только одно. Большая проверка. Инициация.

  Но место знатное. Оказывается, они и с микросхемами что-то делают. Возможно, каким-то образом определяют будущий дефект. Впрочем, чего и не определить, если душа просит и руки могут... Или наоборот, руки просят, а душа может... Или как-то так.