Шаман

Она оттопыривает нижнюю губу и сразу становится похожей на маленькую обиженную девочку. Иван поспешно обнимает ее и принимается утешать, забыв о собственном страхе.

— Ну что ты, бэби… ну что ты!.. Все будет хорошо. Ничего тут такого нет, это явно местная гопота обнаглела, мы сейчас найдем, как они попадают в дом, запрем этот вход, и всё!.. И всё, малышка! Посмотри, какой этот дом приятный. Какие потолки, сколько воздуха. Да нам повезло несказанно, ты что!.. И не может в таком доме быть ничего… плохого, о’кей? А потом мы с Тошкой еще сауну в подвале сделаем… Джакузи поставим… Ты же хотела джакузи, да?

Нэнси всхлипывает и сердито вытирает нос о плечо мужа. Я смотрю на Тошку и прекрасно понимаю, что он не верит ни в каких тинейджеров — и в самом деле, подростки же не идиоты, чтобы забираться в дом, где полно народу. Но потайную дверцу все-таки надо поискать, хотя бы для очистки совести. Мало ли, вдруг в округе завелся маньяк, который проникает в дома и по ночам режет хозяев циркулярной пилой.

— Пошли, — говорит Тошка и кивает на дверь в углу кухни. Там лестница в подвал. Она хорошо освещена, да и сам подвал, очень большой, с окошками под потолком, выглядит абсолютно невинно. В одном его конце прачечная со стиральной и сушильной машинами. В прачечной чистенько и уютно, стены выложены светлым кафелем, на полу такая же светлая плитка, справа туалет и душевая кабинка, слева большая жестяная раковина для замачивания белья. В дальнем конце подвала отопитель и титан для горячей воды и встроенные шкафы для инструментов и домашнего инвентаря, еще дальше винный погреб, а посередине старомодная комната отдыха с баром и потрепанными креслами, оставшимися от прежних хозяев. В этой комнате надо, конечно, все переделывать — она выглядит как дискотека начала семидесятых: абажур в виде шара из осколков зеркала под низким черным потолком (Тошка мрачно на него косится), барная стойка обшита черным ледерином, стены выкрашены в темно-синий цвет, и на них наклеены дурацкие звезды из золотой и серебряной фольги. Кресла тоже стиля семидесятых — хлипкие сооружения на тонких ножках. Только одно креслице в самом углу за баром выбивается из общей картины: деревянные резные подлокотники, овальная спинка, выцветшее атласное сиденье, елизаветинский стиль. Надо попросить парней перенести его в мой будуарчик в эркере на втором этаже, там ему самое место. А здесь мы все выложим светлой плиткой, заменим окна и поставим сауну и джакузи… когда у нас появится достаточно денег для этого.

Пока я ощупываю вожделенное кресло, а Нэнси переминается у дверей прачечной, Тошка с Иваном возятся в дальнем конце подвала у винного погреба. В самом погребе нет никакого намека на внешнюю дверь: стены там выложены из цельного камня, и этот камень везде выглядит одинаково старым и монолитным. Парней больше интересуют шкафы для инвентаря. Они поочередно открывают высокие дверцы и выстукивают стенки. Звук везде одинаковый — никакого эха, никакой пустоты.

— Ничего, — Иван закрывает последний шкаф и отряхивает руки. — Пылища тут… Девочки, вы бы с тряпками прошлись. А потом мы все это покрасим, облупилось совсем.

— Эй, тут еще один шкаф, — подает голос Нэнси. — Вот, смотрите, между прачечной и комнатой отдыха. Только я его открывать не буду, у него дверцы перекосило.

— Ладно, я сам открою, — Иван неторопливо подходит к ней и распахивает скрипучую перекошенную дверцу. — Пусто. Даже вешалок нет. Смотри, Тош, сюда, кстати, как раз портативная сауна встанет, я такую видел… Постучим?

Он, подмигнув Нэнси, влезает в шкаф, по размерам, скорее, похожий на чулан, и говорит, дурачась:

— Тук-тук! Кто там?.. Нет, вряд ли. За этим чуланчиком, кажется, душ… в общем, он в середине дома, из него никакой двери не может вести наружу по определению. Если только подземный ход…

Тошка неслышно подошел к чулану и стоит у перекошенной дверцы, засунув руки в карманы и прищурив свои узкие черные глаза. И я вдруг вижу, что амулет у него на груди начинает едва заметно светиться.

— Тош!..

— Ммм?..

— Твой талисман… Посмотри!

В этот момент Иван начинает постукивать в стену чулана.

— Иван, — у Тошки напряженный голос, и весь он мгновенно натянулся, как струна. — Выйди оттуда. Немедленно! — от волнения он перешел на английский, Иван растерянно оборачивается, продолжая стучать по стене. И мы все отчетливо слышим, как в ответ ему с той стороны стены эхом раздается другой стук — приглушенный и, кажется, насмешливый.

Глава 4

Мне снится паук. Огромный черный паук надвигается на меня из темного угла, множество ничего не выражающих упорных глаз смотрят на меня, челюсти мерно движутся, мохнатые лапы тянутся к моему лицу. Я отступаю в противоположный угол. В комнате нет ни дверей, ни окон. Только туман, серо-белая дымка, и в ней паук.

— Вера!..

Паук поднимается на дыбы, я вижу его седой мохнатый живот. Живот пульсирует, в нем ворочается что-то темное. Я не могу видеть это темное, я отшатываюсь, пячусь, вжимаюсь в угол, заслоняюсь локтем, прячу лицо. Кричу. Кричу.

— Вера!..