Шаман

Часть фаланги с когтем отваливается, и амулет оказывается у меня в руке. Он светится уже нестерпимо, и я падаю на пол и откатываюсь в сторону, прижимая его к груди. Огромное туловище твари нависает надо мной. Паук вырос раза в четыре, черная фигурка на его лапе кажется кукольной.

— Прыгай! — кричу я ди-джею. — Отпускай его! Прыгай!..

Резиновый Шайтан соскальзывает вниз и через мгновение уже стоит на ногах, выставив перед собой нож. Но паук не обращает на него внимания. Белесые глаза следуют за повелительным жестом Кузнеца. А Кузнец указывает на меня.

Глава 19

Гроза, наконец, пришла. Она уже вовсю грохочет над Манхэттеном. Я не могу этого видеть, но знаю, что яростные молнии сталкиваются над крышей оскверненной церкви, и темное дымчато-синее небо нависает над нею так, что тучи касаются брюхом суровых каменных башен.

Черное тело Резинового Шайтана еще лоснится от пота. Я смотрю на него отстраненно, мое усталое сознание просто фиксирует детали, отказываясь выдавать хоть какой-нибудь анализ. Точно так же оно фиксирует раскаты грома. Я вижу бело-красный узор на щеках и груди ди-джея, но не понимаю, что это означает. Я вижу лежащего на полу Дрюню, но не могу ответить себе на вопрос, почему не бросаюсь к нему и не пытаюсь помочь. Я не знаю, жив он или умер, но мысли об этом не вызывают никакого отклика в душе. Единственное, о чем я могу думать, — это амулет. Я нашла его. Он у меня в руках. Все остальное неважно.

Громадная туша паука высится посреди зала. Я знаю, что паук хочет добраться до меня. Но между мною и чудовищем стоит Резиновый Шайтан, и он не собирается уступать дорогу.

— Эй, ты, черномазый ублюдок, — лениво говорит Кузнец, и его губы растягиваются в приторно-сладкой улыбке. — Жаль, что ты не ходишь голышом всегда. У тебя премиленькая попка. Не хочешь выступать в клетке, как наши телки? Пипл будет доволен.

Ди-джей не отвечает. Его поза выглядит расслабленной, но глаза внимательно следят за пауком. Сейчас они больше не выглядят бархатными, эти глаза. Они угольно-черные, зрачков не видно, а взгляд сделался острым, точно клинок.

Не дождавшись ответа, Кузнец переключается на меня.

— Подойди ко мне, бэйби, и отдай мне вакан, — говорит он голосом змеи, обожравшейся сахара.

Я не собираюсь ему отвечать. Амулет, прижатый к груди, согревает мне сердце и тихо пульсирует в такт моему дыханию.

— Ты что, не слышишь меня? — Кузнец слегка повышает голос. — Дай сюда амулет. Иначе я с тобой знаешь что сделаю?..

— Ничего ты с ней не сделаешь, — говорит Резиновый Шайтан странным, грубым и гортанным голосом. — Лучше не пытайся, Кузнец. Она тебя уже победила.

— Она? Меня?!.. — Кузнец громко смеется, но в этом смехе звучит какая-то странная лающая нота. — Гриня, иди сюда.

Дверь за его спиной отворяется, как будто ждала его приказа, и в зале появляются новые действующие лица. Гришаня снял свою кожанку, и теперь огромные мускулы перекатываются на его руках и груди под туго обтягивающей майкой. Он выглядит идеальной машиной убийства, но мне на него плевать: за плечом носорога Гришани тоненькой веточкой маячит Грета.

Крохотная юбочка чудом держится на бедрах, открывая идеально плоский животик с бриллиантом в пупке и гладкие точеные ножки в сверкающих туфельках. Серебристый шелковый топик на тонких бретельках делает ее прелестную грудь до боли беззащитной и нежной. Соски торчат под блестящей тканью, точно клювики птиц. Золотые волосы сияют, приподнятые над высокой шейкой и заколотые на затылке с продуманной небрежностью.

Я сижу на каменном полу. На мне продранные в нескольких местах джинсы и грязная куртка. Я покрыта засохшей паучьей кровью. У меня исцарапанные руки, серое от пыли лицо в разводах слез и пота, мои губы потрескались, потускневшие растрепанные волосы падают на глаза.

Я выгляжу жалкой бомжихой. Она выглядит прекрасной принцессой.

— Ну-ка, Марго, — мурлычет Кузнец и обнимает ее за талию. — Расскажи нашей гостье, как ты трахала ее дружка!

Взгляд Гретиных глаз скользит по мне, очаровательный ротик брезгливо кривится.

— Фу, — говорит она. — Что за дурацкое представление ты придумал, котик?.. Неужели ты думаешь, что я стану тратить слова на эту… это…

— Сучка, — слабым голосом говорит Дрюня и пытается сесть. — Вот сучка ты, Ритка…

Гришаня неторопливо подходит к нему и пинком опрокидывает обратно на каменные плиты пола.

— Сучка, — упрямо шамкает Дрюня разбитым ртом.

Гришаня заносит ногу для нового пинка.

— Не трогай его! — кричу я и с трудом поднимаюсь на ноги. — Оставь его в покое!

— О, голосок прорезался, — удовлетворенно замечает Кузнец. — Поговорим, бэйби?