Шаман-гора

Над поляной повисла тишина. Окружающие недоверчиво смотрели то на меня, то на распростёртое на песке тело.

Лукерья подбежала к казаку.

— Родя, — протянула она со всхлипом. — Да что же эвто деется?

Она подняла на меня влажные глаза.

— Он сам так хотел, — пожал я плечами. — А ты не реви, сейчас он очухается.

И в самом деле, через пару минут огромное тело зашевелилось, затем, кряхтя и охая, село на пятую точку.

— Казаки, а что это было? — спросило тело голосом Родиона.

— Дак, это… благословения ты у Михаила просил, — смирным голосом поведал Степан.

— Какого благословения?

— Ну вот, люди добрые, ужо и отказывается, — заблажила Лукерья.

— Ну дак, значит, чтобы он Лушку за тебя отдал.

— А он чего?

— Благословил.

Среди молчащих до сих пор казаков грянул дружный хохот.

— Ну а чего мы до сих поров сидим? Это дело следоват обмыть, — поднялся на ноги Родион.

— Дак тебя же и ждём, — Степан повернулся к девушкам. — Катерина приглашай господ казаков до стола.

Я так и не понял, какие жернова в голове у Родиона туго перемалывали мысли о произошедшем, но до самого нашего отъезда он так не показал, что обиделся или затаил на меня злобу.

Проснулся я ранним утром по причине раздающихся где-то над самым ухом стонов. Я открыл глаза и увидел раскачивающегося из стороны в сторону Степана.

— Ты чего это? — удивился я.

— Знатно вчерась погулевали, — ответил Степан. — А теперь башка раскалывается.

— А ты рассольчику, — посоветовал я ему.

От моих слов Степан сморщился, словно от зубной боли.

— Попроси Катерину, нехай поднесёт, — посмотрел он на меня с мукой.

— А сам чего?

— Дак пробовал, не даёт.

— Я те поднесу, чёрт чубатый. Вчера об чём думал, когда в глотку её, окаянную, заливал? — раздался голос девушки.

Степан молча развёл руками. Сам, мол, видишь, что вытворяет.

— Налей ему, Катюша, сто грамм, но больше ни-ни, — попросил я за товарища. — Нам сегодня отплывать.

— Нехай идёт, горе луковое, — сжалилась Катерина.

После того как Степан поправил своё здоровье, он заметно оживился и развил бурную деятельность.

— С купцом договорено, он забирает всё оружие кряду, — шепнул он мне на ухо. — Сейчас Родион подводу пришлёт. А один револьвер и винторез мы отдали Родиону в приданое за Лушкой.

— Когда это мы успели?

— Да то я. Ты уже дрых тогда. А ты что, супротив будешь? — уставился он на меня.

— Да с чего это? Можно ещё и золотишка дать.

— Тс-с, — зашикал Степан, озираясь вокруг. — Не следоват, чтобы кто-то об этом деле знал. Целее будем. Мы и так ей хорошее приданое справили. Ну, могёт быть, ещё одну винтовку добавим и хватит.

— Ладно, поступай как знаешь, — махнул я рукой.

В это время на берегу раздалось лошадиное ржание.

— Ну, вот и подвода поспела. Давай оружие переносить, — обрадовался Степан.

Купец ради такого дела открыл свою лавку ни свет ни заря.

Пока приказчики таскали и считали оружие, он пригласил нас к столу и налил по чарке.

— Ну, давайте, господа служивые, за взаимовыгодную сделку, — произнёс он, хитро кося глазом.

По всем меркам это был настоящий купчина, какими изображали их на плакатах времён революции. И даже золотая цепочка от часов вилась по сюртуку.

— Я не пью, — отодвинул я свой стакан.

— Чего это так? — удивился купец.

— А потому что по пьяной лавочке дела не делаются. По пьяному делу можно только песни орать да девок тискать, — ответил я степенно.

В глазах купца засквозило неприкрытое беспокойство. Степан, не зная, что делать с поднятым над столом стаканом, беспомощно посмотрел на меня.

— А ты, Стёпа, пей. Должен же в экипаже кто-то быть трезвым. Пусть это буду я.

Степан, наконец-то решившись, опрокинул содержимое стакана внутрь себя.

— А теперь давай торговаться, уважаемый Савва Мефодиевич, — обратился я к купцу.

— Говорите, какой товар вам надобен? — почуяв во мне достойного соперника, с уважением произнёс купец.

— Перво-наперво — всех продуктов, которые есть. Затем пообносились мы, имеется что-нибудь из обмундирования?

— А то как же, всё есть.

— Ну, значит, мне и Степану по комплекту нового обмундирования и на четырёх девушек по набору женской одежды, вплоть до зимней. И обязательно сафьяновые сапожки. Мы сейчас девушек пришлём, пускай на месте примерят.

По мере того как я перечислял необходимое, лицо купца всё больше скучнело.

— Ну что, Стёпа, я всё перечислил или забыл чего?

— Да вроде бы всё.

— Ну что, устраивает вас такой торг, Савва Мефодиевич? — спросил я у купца.

— Весьма справедливо, весьма справедливо, — вновь расплылся в благодушной улыбке купец.

— Ну, потом если чего вспомним, то отдельно скажем, — поубавил я его радость.

— Всегда рад, — ответил он. — Заходите.

Мы со Степаном загрузили полную телегу провианта и прочей мелочовки и отправились к себе на плот, а перед этим надели новую форму и сапоги. Женихи, да и только!

— А чегой-то это ты решил девок ублажить? — подозрительно спросил Степан.

— Фи, какая проза, господин казак. Гусар не должен быть скупым. Разве вы не желаете, чтобы девушки поимели несколько сладостных мгновений счастья?