Шаман из космоса

За стеклом стояли, втянув головы в плечи, мужчины средних лет с безжизненно-серыми лицами. Никита видел капельки пота на лбу одного из них, и он был совсем рядом – казалось, нужно только протянуть руку, чтобы коснуться плеча страдальца. Но больше всего поражало совершенно немыслимое зрелище: другие люди, среди которых были юноши и девушки, в буквальном смысле ходили по головам несчастных мужчин. Можно было подивиться их равновесию, как это сделал Кит:

– Ух ты! Это что, канатоходцы?

Мира прикрыла ладонью рот, когда одна длинноволосая девушка в изящном пурпурном платье запнулась и закачалась в воздухе, но всё-таки не упала. Немного оправившись, будущая сценаристка достала из сумки камеру.

– Ты с ума сошла? – Никита вновь ощутил подступающую тошноту. Он плотно сжал пересохшие губы и сделал очередную попытку отвернуться, но тщетно: происходящее за стеклом притягивало как магнит.

Аграфена развела руками.

– Что ж, видеосъёмка здесь не запрещена.

Мужчина, лицо которого так отчётливо видел Никита, внезапно пошатнулся. Юноше показалось, что он услышал хриплый стон, вырвавшийся из беспомощной груди.

– Вы же видите, как ему больно! Остановите это! – Никита схватил Аграфену за руки, но та проворно высвободилась и одарила побледневшего кофевара полупрезрительной насмешкой. Юноша слышал, как быстро бьётся сердце и подумал, что оно вот-вот остановится. Он даже ударил кулаком по толстому стеклу, но этот жест маленького внутреннего бунтаря совершенно ничего не изменил. «Слабая попытка дурака», – мелькнуло в голове у бариста. Конечно, никто из страдальцев за стеклом не обратил внимания на тайного наблюдателя. Перешагнуть границу было невозможно: оставалось только принять собственную беспомощность или не смотреть. Мира продолжала снимать, и на этот раз Никита не мог понять её спокойствия, которое здесь и сейчас казалось ему кощунственным.

– Приди в себя, – с каменным выражением лица сказала тётя Груша, – это школа для будущих маркетологов. Чтобы продвигать книги, чаще всего приходится ходить по головам.

– Но не в прямом же смысле! – воскликнул Никита.

– Выглядит круто. Я бы хотел так походить, – с совершенно серьёзным видом сказал Кит. Бариста бросил на мальчишку строгий взгляд. Интересно, кто его родители и как они сумели воспитать настолько бездушного ребёнка? Юноша не верил в то, что этот нахальный парнишка изменится с возрастом. Люди вообще не меняются; напротив, черты характера, которые появились в детстве, в дальнейшем становятся резче и отчётливее.

– Они уже привыкли и сами сделали такой выбор, – заметила Аграфена, – тем более все эти люди страдают ради великого искусства.

– Великого? – нарочито громко рассмеялся Никита; редактор, испугавшись этого безумного смеха, выронил из рук только что обнаруженного пряничного человечка. – Настоящее искусство не должно иметь цель хорошо продаваться.

– За массовой литературой – будущее, – тоном, не терпящим возражений, заявила Аграфена.

– Звучит как лозунг, – Мира спрятала камеру в карман, наклонилась над ухом Никиты и шепнула:

– Сняла, чтобы потом проверить: правда это или нет.

– А ты ещё сомневаешься?

– Кто знает. Это совершенно другое измерение. Тут свои законы, да и люди какие-то странные…

– Не странные, а абсолютно нормальные, – вмешалась тётя Груша. – Просто любят деньги, как и везде. Это от измерения не зависит.

– Точно сказано! – подхватил Кит, который рядом с Аграфеной казался обезьянкой, копирующей каждый жест своего хозяина.

– Не могу поверить, что ради денег они согласились на такое, – покачал головой Никита. В голову постучалась хитрая гостья-мысль, которая посчитала своим долгом напомнить кофевару о его малодушии. Однажды ради денег он продал камеру и разменял мечту на звонкие монеты. Но разве не сама жизнь вынудила его это сделать? Не на развлечения же он потратил деньги! «А может, и эти люди были вынуждены добровольно принять такое страдание? Думаешь, они ради развлечений так мучаются?» – тотчас же откликнулся противный внутренний голос. Никита затряс головой, пытаясь отделаться от непрошеного гостя-судьи.

– Цель оправдывает средства, – щёлкнула пальцем Аграфена. Вместо зеркала Гезелла вновь появилась грязная стена, затянутая сморщенными полосатыми обоями.

– А вы когда-нибудь замечали, что читают люди в метро? Какие книги берут с собой в поезда? Толстого и Достоевского? – тётя Груша выпрямилась во весь рост и снисходительно улыбнулась Киту.

– Но как-то всех под одну гребёнку… – Никита недоговорил. Он молча смотрел в одну точку и, казалось, о чём-то размышлял. Может быть, Аграфена права? Люди действительно превратились в потребителей, и почти никто из них не любит напрягаться во время чтения. Получить удовольствие, забыться, скоротать время… Разве не для этого они берут в руки очередной бульварный роман? В таком случае, кому понравятся его сценарии? Кто будет смотреть фильмы, над которыми надо думать?

Щелчок над головой привёл Никиту в чувства.