Шамбаров В. Антисоветчина, или Оборотни в Кремле

Но в разгроме российской культуры Сталин участия не принимал. Мало того, его вмешательство спасло от расправ Михаила Булгакова, Алексей Толстого, Андрея Платонова. Как уже отмечалось, только благодаля Сталину открылась дорога в литературу для Шолохова. Имеются свидетельства, что Сталин спас и великого философа Алексея Лосева. Кто-то доложил о нем генеральному секретарю, и Сталин наложил резолюцию: “Этого не трогать”. Лосева, загибавшегося на Беломорканале, выпустили. Но ходатаев за него не было, сам он о себе не напоминал, и остался в неопределенном положении, в духе резолюции. Его и впрямь больше не трогали, но и работ не публиковали.

Сталин оставался и твердым “государственником”, державшим курс на укрепление Советской державы. Представлять дело так, будто он принимал катастрофические решения, а потом, спохватившись, давал обратный ход, было бы неверно. Хотя бы по той причине, что сами по себе эти решения еще не были катастрофическими. Допустим, “чрезвычайные меры” по хлебозаготовкам применялись и раньше, они были очень неприятными для крестьян, но не гибельными – а в 1932 – 33 гг их стали осуществлять именно так, чтобы сделать гибельными. “Поправки”, приводившие к разрушительным резальтатам, вносились на каких-то других уровнях власти. Но не на уровнях непосредственных исполнителей, поскольку повторяющиеся бедствия сразу охватывали обширные регионы, а то и всю страну. Следовательно, они вносились где-то во вторых эшелонах руководства – где определялось, как выполнять директивы верховного руководства.

В 1933 г., после голодомора, Сталин вмешался и для выправления положения в другой области – прекратил героический, но надрывный и болезненный штурм первой пятилетки. Просто объявил, что она уже выполнена досрочно, за четыре года и три месяца. Конечно, Сталин слукавил. Планы пятилетки подзуживались шапкозакидательскими лозунгами, несколько раз повышались – председатель Госплана Куйбышев страдал тяжелым пьянством, и подогреть его энтузиазм было не трудно. А Сталин для выводов о перевыполнении допустил подтасовку. Он взял лишь первые, минимальные цифры планов, и не по объему производства, а по стоимости продукции – которая регулировалась государством.

На самом деле план выполнен не был. Но даже столь ярый антисоветист и русофоб, как Я.Грей, был вынужден признать, что “первый пятилетний план по масштабам и достижениям являлся величайшим планируемым экономическим предприятием за всю историю человечества” [41]. Сверхусилиями, энтузиазмом, огромным расходом средств и ресурсов Советский Союз совершил гигантский прорыв по созданию собственной промышленной базы. Россия после революционного крушения и разрухи снова начала производить собственную технику, оборудование, могла совершенствовать вооружение. А в обстановке внешней опасности было важно, что это удалось осуществить в предельно сжатые сроки. Главная цель и впрямь оказалась достигнута. Экономика могла теперь развиваться уже на собственной основе, эволюционно, а не революционно. Так что Сталин нашел очень даже умный ход, чтобы свернуть штурмовую кампанию.

Планы второй пятилетки составлялись куда более умеренные, взвешенные и реалистичные. Страшный урок голодомора заставил Сталина обратить более пристальное внимание и на безобразия в деревне. Был разработан новый устав сельскохозяйственной артели с увеличением приусадебных участков и прочими послаблениями. Часть раскулаченных вернули из ссылок. Пересматривали дела, освобождали и снимали судимости многим из тех, кто был осужден в ходе коллективизации, по обвинениям во “вредительстве” и пр. А вот в партии прошли очень большие чистки – за двурушничество, карьеризм, шкурничество, моральное разложение, злоупотребления из нее повыгоняли 18 % коммунистов [27].

XVII съезд партии в январе-феврале 1934 г. назвали “съездом победителей”. Объявлялось, что материально-техническая база социализма построена, уклонов и оппозиций больше нет, восторжествовала единая линия. Да и жизнь в стране стала ощутимо улучшаться. Вступали в строй новые предприятия. На прилавках появлялись прежде дефицитные промтовары. О роскоши никакой речи не было и быть не могло, но после нищеты 20-х люди хотя бы смогли одеться и обуться (впрочем, зависимость от иностранцев еще сохранялась, от нее СССР смог избавиться лишь к 1937 г). Заработали механизмы колхозов, в сельское хозяйство поступали трактора и другая техника. И это тоже каждый почувствовал на себе: были отменены продуктовые карточки, уходили в прошлое хвосты за хлебом и угроза голода.

Однако обозначилось и явление другого рода – культ личности Сталина. Внедряться он начал с 1929 г., с празднования его пятидесятилетия, а в 1930-х вылился в потоки славословий, плакатов, портретов. И, наверное, стоит отметить, что главный вклад в раздувание культа вносили… те же оппозиционеры! Так, на XVII съезде не кто иной как Бухарин величал Сталина “фельдмаршалом войск пролетариата”, а Каменев заявлял: “Эра, в которой мы живем, войдет в историю как эра Сталина”.