Шампанское для аферистки

— Послушайте, — насмерть перепугавшись, лепетала Катя, — вам лучше меня отпустить, потому что я следователь Следственного комитета. Если отпустите прямо сейчас, обещаю, что проблемы…

Но мужчины, не особенно прислушиваясь к словам, силой тащили ее обратно к клубу. Только тот, что держал руки, рассмеялся:

— Колян, ты слышишь, нам, кажется, угрожают.

— И кто, — поддержал Колян, — следователь!

Теперь они смеялись вдвоем.

Проходя мимо дверей клуба, Катя увидела, как на крыльцо вышел Кузя. Она хотела было его окликнуть, но Колян, оторвавшись от нее, направился в его сторону. Повернув в отчаянии голову, Катя увидела, как эти двое переговариваются вполне по-дружески. В следующий момент Астафьеву уже втолкнули в темно-синий микроавтобус с заляпанными грязью номерами. Никто из проходящих мимо граждан и голову не повернул в ответ на ее крики.

В салоне автобуса с двух сторон от нее уселись оба провожатых, не давая никакой возможности дернуться. Напротив них, в самом конце салона, сидела ярко накрашенная рыжая девица и лениво жевала жвачку. Катя собрала все силы, чтобы голос звучал по-рабочему твердо и начальственно:

— Я действительно следователь Следственного комитета. Вы что, мне не верите?

— Ну да, следователь… — толстяк возился где-то на соседнем сидении, — ты школу-то хоть закончила, следователь?

— Да я!.. — возмутилась было Катя и машинально ответила: — Удостоверение в сумке.

Второй, хмыкнув, раскрыл ее красный клатч и бесцеремонно вытряхнул содержимое на сиденье. Только тогда Катя вспомнила, что легкомысленно оставила свои документы дома, а это, возможно, был ее единственный шанс на спасение. Но мужчина, похоже, найти удостоверение и не рассчитывал, зато обнаружил нечто, что очень его заинтересовало:

— Колян, смотри-ка, что я нашел у нашего следователя…

Концом авторучки он брезгливо подцепил пакетик с белым порошком.

— Ого! — не замедлил отозваться Колян. — Хороший улов, ради такого и понятых надо бы организовать.

— Ребятки, миленькие, так вы из полиции, что ли? — дошло вдруг до Астафьевой, и она обрадовалась вполне искренне.

Радовалась, впрочем, не долго — ровно до того момента, как полицейский начал заполнять до боли знакомый бланк протокола изъятия наркотиков. Только сейчас Катерина сообразила, в какую передрягу попала: при ней нашли героин, и если сейчас это отразят в официальных документах, то обратного хода уже не будет, даже если потом Катя докажет, что она действительно следователь, а наркотики — часть операции. С должности уволят — это еще ладно, но ведь и посадить могут запросто…

— Ребята, ну я правда следователь, я здесь свидетельницу допрашивала — пришлось отобрать у нее героин… Удостоверение не взяла, потому что глупо идти с документами в такой гадючник. Ну как мне вам доказать, а?

Она с мольбою смотрела на Коляна, угадав уже, что он здесь главный. И то ли действительно прав Лешка, и перед ее просьбами любому мужику невозможно устоять, то ли речь ее никак не вязалась с образом наркоманки-пэтэушницы, но толстяк смягчился:

— Можно, в принципе, позвонить… Какой Следственный комитет?

— Старогорский! Следственный отдел Следственного комитета города Старогорска.

— Какого-какого города? — снова напрягся толстяк. — Серега, ты город такой знаешь — Старогорск? И я не знаю. Ты нам еще Изумрудный город припомни. Или Тридевятое царство. Короче, разозлила ты меня, подруга, сиди смирно и отвечай на вопросы. Серега, я за понятыми.

— Имя, фамилия, отчество? — бесстрастно спросил Серега.

— Послушайте, можно мне хотя бы позвонить? Я попрошу маму привезти документы.

— Вот сейчас все оформим, — поморщился полицейский, — и можешь звонить хоть маме, хоть папе, хоть бабушке. Имя, фамилия, отчество?!

Катя не могла не отметить, что каждая ее реплика, каждая отчаянная попытка оправдаться до боли напоминала фразы ее собственных задержанных. Практически каждый на первом допросе ссылался на высокие связи в другом городе, иногда назывался следователем или эфэсбэшником, а под конец слезно умолял позвонить маме. Хотя по закону звонки и встречи с родственниками и адвокатами позволялись лишь после составления протокола. Кому, как не Астафьевой, было это знать?

Осознав комизм, Катя вдруг усмехнулась. Потом нервно хохотнула. Потом, запрокинув голову, расхохоталась к удивлению полицейского:

— Эй, ты чего? — обеспокоенно спросил он.

— Дурдом «Ромашка»… — недовольно цокнула девица на заднем сидении.

— Что тут у вас? — вернулся толстяк Колян.

— Да вот, хохочет…

— Ну дай ей воды, пусть успокоится! — раздраженно ответил толстяк. — У нас, кроме нее, полно народу, и всех надо опросить.

Воды Кате не дали, просто усадили рядом с рыжей и, отложив недописанный протокол, занялись следующим наркоманом. Истерики у Катерины не было. Наоборот, она ясно понимала, что нужно тянуть время — любым способом. Если понадобится, придется кататься по полу в истерике или прикинуться несовершеннолетней и требовать детского психолога. И нужно думать, как решить проблему.