Шампанское по воскресеньям

– Если позволите, шеф, один вопрос, – не выдержал я долгих раздумий.

Юрий Львович поднял на меня озабоченные глаза.

– Почему убийца не уничтожил бельё раньше? Времени у него было предостаточно.

– В этом и состоит необъяснимый разрыв в логике его поведения. То она есть – эта логика, то разум отказывает ему в элементарной осторожности.

Шеф взял буддийского божка и принялся поглаживать ему отполированную до блеска лысую голову.

– Имеем как минимум весьма странное поведение, – вслух размышлял Юрий Львович, не отрываясь от своего занятия.

Я вынужден был уточнить:

– Вы сейчас говорите об убийце госпожи Ревун?

– О ком же ещё… Не забыть надломить угол книжной обложки и при этом две недели хранить постельное бельё покойной.

Тут мне пришла в голову интересная мысль.

– Шеф, а ведь можно сказать, что некто пришёл и покарал Лескова за убийство соседки по участку?

– Нельзя сказать, потому что неизвестно, была ли это кара. Так что убийца Ревун по-прежнему неизвестен.

– И убийца Лескова, – заметил я.

– Это важный, но для нас второй вопрос.

У меня вдруг возникла гипотеза.

– А может быть вопрос всего лишь один, потому что в обоих случаях убийца – одно и то же лицо? И бельё – это всего лишь способ направить следствие по ложному пути.

– Ты в своих рассуждениях противоречишь самому себе.

– Шеф, этому приёму тысячи лет: подбросить улику и подставить под удар невинного человека, – возразил я.

– Да, но используют этот приём без последующего убийства этого самого невинного субъекта. Направил нас убийца по ложному пути – и достаточно. Направил и остановись, зачем убивать? Чтобы следствие с удвоенной силой начало искать теперь уже автора двух убийств?

– А как бы он нас, извините, направил, если бы Лесков успел сжечь всё бельё? – с вызовом спросил я.

– Мне порой кажется, что ты веришь в чудеса. – Юрий Львович поставил чёрного божка на место. – По-твоему, Лесков, совершенно ополоумев после убийства соседки, две недели хранил у себя постельное бельё, после чего разум чудесным образом возвратился к нему и он решил его сжечь?

– Вы хотите сказать, что Лесков не сжигал бельё?

– Нет, конечно, не сжигал.

– И в убийстве Лескова нет никакой логики?

– Представь себе, нет. Вот если бы убийца смог инсценировать самоубийство Лескова, а ещё лучше – перед этим принудить его оставить собственноручно написанную покаянную записку… Да, я забыл рассказать тебе ещё об одной находке, – вспомнил вдруг шеф, – за поленницей дров на дворе.

– То, что вы любите держать меня на голодном информационном пайке, для меня не новость.

– Не накручивай себя, – оборвал меня шеф. – В одном месте дрова были не очень ровно сложены. Полицейские не поленились и разобрали их. И на снегу нашли пуговицу от пододеяльника. Вероятно, бельё хранилось там.

– Когда бельё вытаскивали – пуговицу оторвали.

– Я с твоего разрешения продолжу. – Шеф сделал мне знак рукой, чтобы я помолчал. – Так вот, главная нестыковка заключается в том, что об улике мы узнали лишь в связи со вторым убийством через две недели после первого. Ты же знаешь, что улику сначала подбрасывают, а затем разными способами наводят на неё сыщиков, если сомневаются, что следствие найдёт улику самостоятельно, предположим, в результате обыска. В данном же случае улику давным-давно подбросили, но следствие об этом не оповестили, даже слабым намёком не намекнули. С таким же успехом можно было это бельё хоть на забор повесить, им бы всё равно никто не заинтересовался.

– Возможно, у убийцы что-то не сработало? – предположил я.

– Именно так, потому что улика в течение непозволительно долгого времени лежала за дровами и никем не была востребована.

– А почему он телефон не подбросил?

– Если он у него был, – заметил шеф. – Не подбросил, потому что хорошо понимает, что убийца не должен хранить у себя телефон, это архи глупо, а значит, вызовет подозрение у следствия в реальности этой улики.

– Так якобы убийца Лесков и постельное бельё должен был давным-давно уничтожить, – тут же возразил я. – Эта улика тоже вызывает подозрение.

– Правильно. Отсюда напрашивается вывод: Лесков не убийца. На бельё следствию хотели указать в самом начале. Его находка на следующий день, например, легко объяснилась бы тем, что Лесков просто не успел его уничтожить, это ведь не телефон. Но по какой-то причине убийце не удалось сразу навести следствие на улику, а позже и надобность в этом отпала, поскольку никакого следствия не проводилось. Ситуация изменилась лишь тогда, когда к делу подключились мы с тобой. И вот тут Лескова убивают в нарушение всякой логики и грубо выставляют улику напоказ, будто сомневаются, что полиция сможет найти её самостоятельно.

– Юрий Львович! – вдруг осенило меня. – А зачем убийца пытался так тщательно скрыть факт убийства Ревун, если собирался свалить преступление на другого человека?