Shanghai grand: forbidden love and international intrigue in a doomed world

Впервые Микки по-настоящему осознал реальность, знакомую долгожителям Шанхая: легкость жизни, манящий космополитизм этого города, посвященного безопасности, на самом деле были самыми хрупкими конструкциями. Символом безопасности служили британские и американские катера на реке Вангпу, присутствие которых одобряли как националисты, так и гангстерская элита Шанхая. Если все это рухнет, внезапно подумал Микки, жители Международного поселения и Френчтауна проснутся и обнаружат, что они находятся далеко от дома и живут на очень враждебном берегу.

 

14: Восстание гномных разбойников

 

Когда 1936 год подошел к концу, Микки Ханн начала подозревать, что люди, с которыми она познакомилась в Японии, надули ее.

Когда она думала о Японии, в памяти всплывали образы трехнедельной остановки в Токио: заснеженная гора Фудзи, изящные фигурки в кимоно и чай, попиваемый из тончайшего фарфора. В туристических агентствах искренние молодые люди охотно делились с ними лучшими образцами японской музыки, драмы и искусства. Все это никак не вязалось с сообщениями о воинственности японцев, которыми пестрели газеты. Со своей базы в марионеточном королевстве Маньчжоу-Го императорская армия захватывала железнодорожные станции на севере страны. Ходили слухи, что скоро они пойдут на Пейпин.

Теперь она не могла игнорировать факты. Япония, с которой они познакомились, была мерцающим миражом; за нежным пейзажем скрывалась "более строгая картина". Реальная власть в Токио принадлежала милитаристской клике, которая имела имперские замыслы в отношении Китая.

"Японцы накрыли нас, - напишет она позже, - а мы почти ничего не заметили".

Жители Шанхайланда, отличающиеся жестким характером, отрицали наличие реальной угрозы. Сэр Виктор и другие тайпаны, пережившие японское вторжение в 1932 году, казалось, были непоколебимо уверены в неприкосновенности поселения. Синмай и его шанхайские друзья, напротив, выглядели искренне обеспокоенными.

Микки написал домой: "Многие китайцы считают, что в Японии не принято ходить на танцы или ужинать с такими деликатными вещами". Это было понятно, но новый ночной клуб сэра Виктора только что открылся, и город был на подъеме. Она была не из тех, кто позволяет нервной болтовне мешать ей жить; если бы это было так, она бы никогда не уехала из Сент-Луиса. "Я думаю, чем больше ты боишься, тем лучше выходить танцевать".

Пока шанхайцы пили джин-слинги и танцевали всю ночь в Ciro's, жадные взгляды были устремлены на сияющую жемчужину китайского побережья.

 

Япония и Китай по-разному отреагировали на контакт с внешним миром. Если Китай времен династии Цин отреагировал на натиск Запада, втянувшись, как морской огурец, то Япония раздулась, как расстроенная иглобрюхая рыба.

Однако когда в 1540-х годах у берегов Японии начали появляться европейские торговцы и миссионеры, первоначальный порыв сёгунов - военного правительства, управлявшего страной, - был схож с порывом китайского Небесного двора. Новоприбывших, которых китайцы называли "иностранными варварами", а японцы гайдзинами или "чужаками", нужно было сдерживать и тщательно наблюдать за ними.

Если в досовременной истории Китая насчитывалось три десятка отдельных династий, то Японией с 660 года н. э. правила одна и та же семья - клан Ямато, считавшийся прямым потомком богини солнца Аматерасу, - а суверенная власть принадлежала микадо, или императору. К XVII веку фактическая власть оказалась в руках лордов и самураев из рода Токугава, которые в ответ на растущее влияние испанских и португальских иезуитов и британских торговцев стали проводить официальную политику сакоку. Япония стала "запертой страной": на протяжении более двух столетий ни одному иностранцу не разрешалось въезжать в страну, а японцу - выезжать из нее под страхом смертной казни. (Чтобы доказать свою правоту, японские чиновники фактически распяли францисканских и иезуитских миссионеров в Нагасаки). Единственной запретной зоной был веерообразный искусственный остров Дедзима в бухте Нагасаки, где крошечной голландской общине было разрешено вести торговлю. Как и на острове Шамин в Кантоне и на полуострове Макао, иностранные торговцы были отделены от местного населения тщательно охраняемыми стенами. Вполне возможно, что японцы использовали контролируемый обмен с Дедзимой как способ постепенного усвоения основ западной технологии, науки, философии и медицину - которую они называли "голландским обучением" - и при этом не подпускать к себе иностранную заразу.