Шаньго чжуань. Тетрадь в белом бархате

Это были мои стихи. Не уверен, что прочие признали их лучшими, но спорить никто не стал — видимо, капризная Фея не прощала, когда её мнение оспаривают.

— Ваш приз, — произнесла она, подходя к моему столику, — ждёт вас наверху.

Моё смущение и, пожалуй, даже испуг, наверное, были заметны невооружённым глазом. На робкие возражения о том, что здесь, внизу, у меня назначена встреча, кто-то со смехом сказал, что встреча уже состоялась.

— Вы что же, не читали собственных стихов? — вскинула брови артистка, несомненно, напоминая мне о своём послании-предупреждении.

— Хорошо! — капитулировал я. — Отсекаю память и следую за вами.

— Неужели вы нам так и не сыграете, драгоценная Фея? — спросил «распорядитель экзамена». — Не осмеливаемся даже просить вас о танце…

— Сегодня моё искусство будет принадлежать одному человеку, — ответила она, уже ступая со мною на лестницу. — Может быть, мы с вами ещё увидимся вечером. Не теряйте надежды.

Когда мы вдвоём оказались у двери в её кабинет, она шепнула:

— Подыграйте. Едва мы войдём, страстно обнимите меня, чтобы все это видели.

Хорошо, что не все видели, как краска прилила к моему лицу. Это было, наверное, потруднее экзамена. В жизни я не обнимал девушку (тот случай в Ю с Мэйлинь не в счёт — там я изображал братские объятия), тем более делать это «страстно» и по указке. Так или иначе, когда Фея Северных Созвездий, высвобождаясь из моих неуклюжих лап, поспешно закрыла дверку, я вздохнул с облегчением.

Мираж флирта исчез немедленно. Девушка накинула на плечи плотный синий платок, лицо её стало совершенно серьёзным. Задёргивая оконные шторки, она посмотрела на улицу и сказала не то мне, не то сама себе:

— Успели едва-едва.

Я встал у неё за спиной и тоже выглянул в окно. По улице по направлению к нам шла четвёрка судебных исполнителей при всём своём пугающем параде: шлемы, панцири, у пояса — цепи, кандалы и пыточные орудия. За ними на некотором отдалении следовали зеваки. Дойдя до входа в ресторан, приставы остановились, а через минуту гул в зале стих, и люди стали один за другим выходить на улицу.

— Очень хорошо, — произнесла Фея. — Конечно, эти олухи не стали обследовать верхние кабинеты, а студенты о вас не заикнулись. Всё-таки моей обиды здесь опасаются.

— Вы не могли бы объяснить, что происходит? — спросил я, занимая место у столика.

Кабинет был обставлен изысканно. Интерьер подбирался как будто специально для моей визави. На стенах висели необычайно удачные репродукции Ло Вэйфаня, в том числе двух картин из его «Атласа северных созвездий» — ночные пейзажи Чжао, в которых неизвестный мне копировщик сумел передать даже «дыхание лунного света», изюминку работ великого Ло. У входа на подставках стояли небольшие цитра и лютня, рядом была ширма с изображениями звёзд и символикой всё того же увеселительного дома. Столик был уставлен розетками с засахаренными фруктами и иными сладостями, а вместо обычных довольно жёстких сидений справа и слева от него помещались плетёное кресло и небольшая тахта. Кресло заняла Фея, я примостился на тахте.

— Сегодня утром, — сказала девушка, глядя мне в глаза, — погиб Юй Шатин. Его тело нашли в восточной части города, где рельеф неровный, а улицы идут уступами одна по-над другой. По мнению следствия, он слишком много выпил и упал, перевалившись через ограду. Я уверена, что его убили. Последний человек, с которым он вчера здесь говорил, — вы. Скажите, о чём вы беседовали?

Как ни странно, весь смысл её слов и чувство потрясения достигли меня не сразу, и первой моей реакцией было:

— Поиграли в экзамен, а теперь играете в допрос?

— Мне не до шуток. Если бы вы знали, кем для меня был Юй Шатин, вы бы такого не говорили.

Фея отвернулась и смахнула слезу. Мне в который раз за день стало неловко. И вот именно после этого я понял, что циньский усач, который вчера удивлял меня своим умением делать выводы, погиб — и, возможно, погиб из-за меня. Я признался девушке, что вчера мы с ним действительно случайно разговорились и Юй принял меня за человека с широкими связями, способного помочь ему в карьерном продвижении. Но рассказывать ей совсем всё было совершенно ни к чему.

— Дальше мой новый знакомый заинтересовался тремя людьми за соседним столиком и, кажется, решил за ними проследить.

— Глупости, — ответила артистка. — Просто так бежать шпионить за кем-то по всему городу он бы не стал, потому что вечером у него было назначено свидание со мной! И я делаю единственный вывод. Слежку за этими тремя ему поручили — и поручили именно вы!

— В послании вы говорили, что желаете меня спасти. От чего же?

Девушка молча встала, проверила, нет ли кого за дверью, потом взяла с подставки лютню и, вернувшись на место, начала тихим перебором наигрывать «Кладезь небесный», полуофициальный гимн области Вэй. Её голос звучал ещё тише:

— Я уверена, что к гибели Юй Шатина причастны люди из министерства столичной безопасности. Если это так, то не советую и вам гулять ночью на улицах-террасах Аньи. Кто же были эти трое?