Шанс

– И что ты ей скажешь… «Доча я завтра умру. Приготовься». Это ужасно! Просто ужасно – понимать, что тебя не будет!…

– Я хочу ее видеть.

– Тогда пусть летит! И лучше расскажи все, как есть – иначе она не успеет.

– Скажу потом, – погрустнел Станислав и взглянул на супругу.

И что-то в нем перевернулось – он обратил внимание на ее упругую грудь под тонкой сливовой блузкой и округлые бедра, которые он уже много месяцев не ласкал. Он заметил ее нежную шею, гладкую кожу на ней, и эти ритмичные вдохи. Внутри закипела кровь, он почувствовал эрекцию.

– Иди ко мне, – заметила Елена на себе взгляд мужа.

И он овладел ей прямо на кухонном столе. Такого бурной близости, да еще и не в супружеской кровати с ними не случалось уже несколько лет.

Матвей Лапин стоял в зале ожидания в аэропорту Домодедово. Начиналась регистрация. Он высматривал Сильченко. Лапин не летал уже три года. Как-то так сложилось, что работы было много и практически не оставалось выходных. Он смотрел на людей, входящих в зал регистрации – они улыбались, суетились, бежали, смотрели на часы, говорили по хендс-фри, целовались и даже плакали. Он наблюдал за полными отчаяния прощаниями, за долгими и нежными объятьями, и вспоминал себя молодым, начинающим… просто начинающим.

Лапин в момент недолгой тишины в аэропорту различил шум взлетающего самолета. Мотор ревел. А глаза Лапина стали влажными. Он вдруг вспомнил свой первый полет заграницу. Ему было шестнадцать. В Домодедово его провожали родители. Он летел к одноклассникам в Турцию – там компания выпускников его школы отмечала начало каникул и поступление в вузы. Мама Матвея поцеловала его в лоб и сказала:

– Дорогой, возьми – это тебе наш подарок с папой. Пусть немного, но ты заслужил – школу окончил, да еще и на отдых сам заработал. И это потрать легко, на развлечения. Когда вернешься, начнется новая жизнь. Нелегкая. Ты будешь уже студентом экономического факультета! Может потом и бизнесменом станешь! Мы гордимся тобой! – мать протянула Матвею три оранжевые пятитысячные купюры и тепло улыбнулась.

Эта была последняя улыбка, которую Матвей помнил. Когда он вернулся из Турции, у его матери обнаружили рак груди. Два месяца ее лечили в онкологии, еще через неделю забрали в хоспис. Там она и умерла. Сегодня Лапин почему-то вспомнил это. И вдруг подумал, что ведь у этого парня Сильченко тоже никого не осталось, как и у него самого. После смерти матери через пять лет ушел из жизни отец. Как многие – от сердечного приступа. Лапин окончил университет, работал в разных компаниях, потом стал предпринимателем. Женился на волне успеха. Когда его «кинул» партнер, Матвей Александрович сильно заболел, жена от него ушла, и он полностью разочаровался в женщинах и во всех людях тоже, хотел было запить, но не смог, потому что от алкоголя становилось лишь хуже. В партнерство и дружбу он тоже уже не верил. Больше ни с кем не встречался. Только секс. И то больше двух раз с одной и той же партнершей он этого не делал, чтобы не привязываться. Он никого не впускал в свой дом, там он прятался, как лис в норе. Работа, дом. Отдых три раза в год – в основном, Европа. Вот как раз на таком отдыхе он чуть и не погиб – в этот раз ему не хотелось долгих полетов. Он сел на машину и поехал прямо на юг, в Краснодарский край. Думал, остановится там, где ему понравится вид из окна. Таким городом оказалась Анапа. Там Надежда его и спасла. И с того момента он снова поверил в человеческое добро… С Надей они провели вместе неделю – гуляли по Набережной, танцевали и пили игристое вино. У них также случилась близость, но Лапин снова не решился продолжить эти отношения. Надежда уехала. Потом выяснилось, что они оба живут в Москве. Они случайно встретились на Бородинском мосту. Снова сблизились. Видел не раз ее сына. Но брать на себя обязательства по его воспитанию не хотел. Ничего у них с Надей не сложилось. Лапин побоялся. Сменил телефон, но следил за ее судьбой.

Лапин стоял и смотрел на взлетающий самолет. Его сердце костенело от боли, от тоски, от такого глупого одиночества. Ну, где же Кирилл? Неужели он передумал? А ведь он тоже одинок. И несчастен. И тоже по своей воле. Лапин прислушивался к себе и предвкушал это прекрасное ощущение полета.

Путешествие по небу – это всегда риск. Такой вполне себе комфортный риск для тех, кто боится тарзанки, прыжков с парашютом, дайвинга или паркура. Каждый, кто садится на борт самолета, даже если летает каждый день, хоть раз за время полета, но ловит себя на мысли – а вдруг он не приземлится? Там ты не можешь ничего контролировать – ты в небе, где ничего не решают деньги, статус, кулаки или связи. Самолет как бы всех уравнивает и дарит расслабление, сменяющееся беспокойством. И так весь полет – карусель не для слабонервных. Даже самые занятые – те, у которых в ежедневнике по 10 дел, а между ними ланч и международные переговоры, там просто закрывают глаза и отдаются полету. Самолет, как нежные руки матери в детстве, раскачивает людей в воздушных массах, вознаграждая несколькими часами покоя.