Шанс #3

– Ну зашибись! Ваше величество снизошло до простых смертных! Месяц не отвечал на звонки, а тут вдруг объявился, – Игнатьев даже не скрывал злость на лучшего друга.

– Да, извини, это мой косяк. Признаю́.

– Неужели так трудно было написать хотя бы «у меня все ок»?

– Но у меня действительно все ок. Просто был занят.

– Как-то неубедительно ты врешь, Кит.

– Слушай, я должен извиниться. В нашу последнюю встречу я… был слегка не в себе.

– Ну-ну. И это мы называем «слегка»?

– Валя, хватит уже. Я ведь попросил прощения.

– Я подумаю, – с издевкой произнес Валера.

– Игнатьев, твою мать! Мне на колени, что ли, становиться?

– Было бы неплохо, – раздался раскатистый смех в телефонной трубке. – Ладно, на этот раз ты прощен. Рассказывай, как жизнь.

– Все как всегда. Работаю. Много гемора с фабрикой на Филиппинах.

– Что-то голос у тебя совсем не веселый.

– Думаешь?

– Я такого похоронного тона много лет не слышал. Колись, в чем дело.

В трубке повисла гнетущая тишина.

– Да, мне херово. По-моему, я сделал большую глупость. Но что уж теперь… Поздно, – горько вздохнул Осадчий. – Еще пару недель в тренажерке, на ринге – и буду в норме.

– Даже не сомневаюсь, – саркастически хмыкнул Игнатьев. – Ты же не можешь выйти из образа идеального техновизионера, которому все нипочем.

– Не могу. Он слишком хорошо продается.

Игнатьев на том конце провода понимающе кивнул. Через несколько минут телефонный разговор был закончен, и Валера откинулся на спинку кресла, закрыв глаза. Особой чувствительностью он никогда не отличался, но сегодня даже незатейливый радар Игнатьева уловил повышенную сейсмоактивность и тревожно запищал. Черт, Кит будет умирать, но не признается, что ему нужна помощь… Напряженные размышления прервала помощница:

– Валерий Михайлович, документы Хлебникова на визу я сегодня отправляю, правильно?

– Подожди. Дай-ка мне.

Валера пробежал глазами бумаги: «Конференция Beyond Boundaries, Сан-Франциско, 5–7 февраля». В голове пронеслось: «Хотели доброго фея с большой волшебной палочкой – получите, распишитесь». А вслух он сказал:

– Вика, тут кое-что нужно поменять. Хлебникова отправим в Токио в эти же даты, а сейчас позови ко мне Воронецкую.

* * *

Стас Калиновский зашел в лифт в паршивом настроении. Уже неделю он собирался забрать оставшиеся бумаги из офиса «Стрим. Ру», но снова и снова откладывал этот унизительный момент. Новость об увольнении свалилась на него, как снег на голову, прямо перед Новым годом. «В твоих же интересах уйти добровольно», – ледяным тоном сказал тогда Игнатьев.

– Чертов ублюдок! – сквозь зубы процедил Стас в пустом лифте.

Пройдя мимо хохотушки Вики, он по привычке бросил «привет, красотка!», но та даже голову не подняла и вообще сделала вид, что не слышит. Коллега-фотограф, шагавший навстречу по коридору, холодно прошел мимо и не подал руки. Девушки-эйчары, которые раньше любили поболтать за жизнь, молча протянули документы, ограничившись сухим и формальным: «Распишитесь здесь».

Фотограф сложил бумаги в рюкзак, торопливо пересек кабинет и мстительно хлопнул дверью. Мерзкие сучки! Как будто он здесь никогда не работал! А все из-за этой твари. Строит из себя ангела, а сама взяла и заложила, дрянь.

Словно в ответ на его мысли из кабинета Игнатьева показалась рассеянно улыбающаяся Ева. Не заметив Стаса, она подошла к лифту, но, увидев столпившихся коллег, не захотела ждать и повернула на лестницу к запасному выходу. Открыв дверь, шагнула в приглушенный свет ламп.

В звенящей тишине раздавался только стук Евиных ботинок по ступеням. Стас осторожно шел сзади, подкрадываясь бесшумно, словно призрак.

На пролете между пятым и шестым этажом, убедившись, что свидетелей нет, Калиновский решил показаться:

– Ну что, довольна? – в голосе звучала угроза.

Ева вздрогнула и остановилась:

– Стас? Что ты здесь делаешь?

– Не ожидала меня увидеть?

– Нам не о чем говорить.

– Вот, значит, как… Думаешь, так легко от меня избавилась? Настучала боссу – и дело в шляпе?

– Что ты несешь? Какому боссу?

– Хватит прикидываться тупой овцой. Я все знаю.

– Ты бредишь. Я не имею к твоему увольнению никакого отношения. Иди к черту!

Ева развернулась и быстро зашагала вперед. Да как она смеет! Стасу нестерпимо захотелось схватить ее за волосы, притянуть к себе и хлестать по высокомерному лицу, пока она не начнет молить о пощаде… Но в этот момент внизу раздались оживленные голоса: кто-то поднимался навстречу.

Фотограф замер, словно застигнутый на месте преступления. С высоты лестницы он смотрел вслед удаляющемуся женскому силуэту. Словно не выдержав напряжения, одна из лампочек с треском перегорела, и на площадке стало темно.

– Ты еще поплатишься за все, сука, – угрожающе прошептал Калиновский.

* * *

– Он вернулся?

– Да, месяц назад. Но были другие дела. Пора отрабатывать свои пятьдесят штук, детка.

– Где и когда ты нас познакомишь?

– Вас познакомлю не я. Меня вообще рядом с этой историей быть не должно.

– Как всегда, бросаешь меня одну. – Девушка нарочито обиженно надула губки и демонстративно вздохнула в трубку.