Шанс #3

– Я же сказал, отвали!

– И твоя обожаемая Миранда сбежит, как та серфингистка Лора, когда увидит клоповник, который вы собрались снимать.

– Никита, твою мать! Хватит меня пасти. Ну сколько можно? Думаешь, я не знаю, кто за меня заполнил документы в Беркли? Что еще ты хочешь проконтролировать? В какой позе я занимаюсь сексом?!

Игорь Осадчий со злостью швырнул огромную коробку с одеждой, и она с глухим стуком приземлилась на пол. Ничто в нем не напоминало угловатого, худощавого парня с застенчивым взглядом и длинной несуразной челкой, вечно лезущей в глаза. Разбитое Лорой Романофф сердце – она исчезла, не сказав ни слова, еще в марте – как ни странно, помогло повзрослеть. На Никиту смотрел, не скрывая раздражения, сосредоточенный молодой мужчина. Больше никаких бейсболок, безразмерных маек с дурацкими принтами и пирсинга в самых неожиданных местах. Белое поло, классические темно-синие джинсы, квадратные очки, аккуратная стрижка андеркат – вот кто теперь стоял перед Никитой.

Пол в комнате Игоря был завален коробками, рулонами упаковочной пленки и вещами, так и не нашедшими себе места: учебниками по латыни, стопкой комиксов Marvel про Человека-паука, кроссовками с липучками адски желтого цвета. Посредине всего этого бардака возвышалась доска для серфинга.

– Сколько вас, я забыл? Десять человек снимают один дом? Уже составили график походов в душ? – не прекращал ерничать Осадчий-старший.

– Уж лучше один душ на десятерых, чем сидеть с тобой в этой башне скорби, – огрызнулся Игорь. – Ты же хотел остаться один, без всяких привязанностей, ныл: «Мне отношения не нужны». Вот, наслаждайся!

– Ты как со мной разговариваешь! Забыл, кто я и что для тебя сделал?!

– Забудешь тут! Дай тебе волю, будешь каждый день напоминать, что я пожизненно в неоплатном долгу. Как будто в шесть лет кто-то спрашивал, чего я хочу!

– И чего же? – ехидно прошипел Никита.

Игорь на секунду замер посреди комнаты и тихо сказал:

– Я только хотел с ними попрощаться. Я ведь… даже не помню, как они выглядели. Мамино лицо еще могу представить, а папино – почти нет, только по фотографиям.

– Я… – Никита попытался ответить, но осекся, увидев взгляд брата.

– Сейчас я точно не собираюсь об этом говорить. Тема закрыта. Мне еще кучу вещей нужно собрать. – Решимость на лице Осадчего-младшего не оставляла сомнений. – Признай уже, ты бесишься не потому, что я съезжаю, а потому, что привык быть лучшим во всем. А я взял – и тебя обскакал.

– Ты вообще о чем? – Никита скрестил руки на груди, на его лице не дрогнул ни один мускул, и только глаза опасно заблестели.

– О том, дорогой мой брат, что я влюблен и счастлив.

И в отличие от тебя лучшую женщину в своей жизни упускать не собираюсь.

– Развлекайся со своей Мирандой сколько хочешь, но при чем здесь, блять, она?

– О, какие мы нежные! А ты не бойся, назови имя. Или уже забыл?

Никита вскинул голову, вена на шее мгновенно напряглась, и Игорь инстинктивно сделал шаг назад, готовясь к яростной отповеди. Но Осадчий-старший на несколько секунд замер, проглотил подступивший к горлу комок и так ничего и не сказал. Он не понимал, что злило его больше: внезапный бунт Игоря, который решил попробовать вкус взрослой жизни, или упоминание этой… женщины. Никита даже не знал, как называть ее. Предательницей? Много пафоса. Дезертиршей? Слишком по-военному. Обманщицей? Но ведь не было клятвы или обещания, которые она нарушила.

Игорь, так и не дождавшись ответа, схватил коробку с книгами, рванул из комнаты и, слетая по глянцевым ступеням Mon Trésor, крикнул в сердцах:

– Не вернешь Еву – так и загнешься тут один, со своим, сука, мрамором и витражами!

Никита, выругавшись, последний раз обвел взглядом комнату брата, совсем не похожую на его собственную. Уже не сдерживая досаду и горечь, он пнул доску для серфинга с такой силой, что та упала с гулким, почти жалобным звуком.

* * *

Вечерний свет заливал просторную, полную воздуха комнату, отчего стены кремового оттенка казались еще теплее. Ева подошла к французскому окну и посмотрела на открывавшийся вид: в парке влюбленная парочка гуляла с пухленьким корги; молодая мама покачивала коляску, попивая лавандовый раф; целеустремленные кроссфиттеры выполняли очередной десяток берпи прямо на набережной. Легкие речные волны успокаивающе колыхались, и упитанные селезни с яркими оранжевыми лапами смешно ныряли за хлебом, игнорируя зожников.

– Прошу прощения, что сделка так затянулась. За эти восемь месяцев я не раз пытался с вами связаться… – сбивчиво произнес интеллигентный риелтор, чьи часы, как догадывалась Ева, равнялись ее годовой зарплате. – Вы ознакомились с планом квартиры?

– Да, спасибо.

– Тогда я напомню: охраняемая территория, подземный паркинг, система «умный дом», два санузла, гардеробная, французский паркет, итальянская плитка, отапливаемая терраса… Может быть, пройдем на нее?