Шанс #3

– Все я прекрасно понимаю, – жестко перебил Валера. – Никита, давай серьезно. Ты заигрался. Забыл, что тебе могут отказать. Ева ясно сказала «нет», отнесись к этому с уважением и прекрати ее преследовать.

– Проблема в том, что она вообще-то ничего не сказала, – мрачно усмехнулся в трубку Осадчий.

– Тебе, может быть, весело играть в преследователя из Сан-Франциско, но я видел, в каком состоянии Ева вернулась. Я знаю, что ты не подлец и вряд ли обидел ее специально, но для вас обоих будет лучше, если все прекратится. Вспомни о том, что у тебя есть совесть, и оставь девушку в покое. Тебе самому станет легче.

– Но я не могу без нее. Я что, должен умолять о помощи?

– Я однажды помог, и к чему это привело? Больше встревать в чужие отношения не собираюсь. Кит, признай уже, вы слишком разные. С самого начала было понятно, что из этого ничего не выйдет. Жизнь не романтическая комедия, здесь не всегда счастливый конец. Мне жаль, что так получилось, правда. – Игнатьев повесил трубку, даже не попрощавшись.

За свою жизнь Никита почти не мог вспомнить случаев, когда ему приходилось сдаваться. Именно это качество и сделало из него того, кем он стал. Амбициозные проекты, идеи, о которых все кругом говорили «нет, это сумасшествие!», – он не боялся ничего и никогда не отступал. Неужели пришло время признать, что он не всесилен? И даже сам Никита Осадчий не может заставить женщину себя полюбить?..

Когда он позвонил Уайту, на часах была полночь.

– Алекс, ты прав.

– В чем конкретно? – раздалось в трубке сонное растерянное мычание.

– Это плохая идея – я и Ева.

– Значит, ты остаешься здесь? Все в порядке?

– Я готов сдохнуть. Но я никуда не еду.

Глава 33

Воздух в цеху был тяжелый и затхлый: в помещении не проветривали месяцами. Ноуа, мрачный, невыспавшийся, как обычно, стоял у конвейера и машинально собирал детали, даже не видя их слезящимися глазами. Нездоровая тишина нарушалась только монотонным гулом ленты и шагами охранника, эхом разносившимися по огромному помещению. Улучив момент, мальчик повернулся к стоящему слева от него, на соседней метке, мужчине и шепнул: «Как там Йиди? Еще в больнице?» – «Да, говорят, инфаркт, хотя я думаю…»

– Так, тихо все! Работаем! – раздался окрик охранника.

Ноуа вздрогнул и в тот же момент повернулся к конвейеру. Рисковать он не мог: через три дня контракт заканчивался, и впереди маячила свобода. Лишние штрафы и взыскания сейчас ни к чему. Пока руки механическими, заученными движениями собирали корпуса телефонов, в голове беспокойным вихрем проносились картинки и образы, словно психика подытоживала произошедшее за год. После смерти Тео в комнату общежития подселили пятнадцатилетнего Мирана, но и он долго не продержался. Через месяц парень попытался сбежать, его быстро нашли. Что было дальше, никто не знает: управляющий просто выкинул вещи из комнаты. Ноуа и сам несколько раз подумывал о побеге, это казалось единственным способом вырваться из ада, в котором он очутился. Но у каждого работника при устройстве на фабрику сканировали отпечатки пальцев и забирали документы – и куда ты после этого денешься?..

В конце зимы, казалось, забрезжила надежда – родная тетя позвонила и едва ли не со слезами попросила мальчика написать знакомой журналистке: «Если не хочешь говорить правду нам, то хотя бы свяжись с ней». И Ноуа связался. Написал письмо на ломаном английском, с трудом подбирая слова. Ждал ответа с тревогой и радостным предвкушением грядущей справедливости. Но через неделю за перепалку с охранником мальчика лишили телефона – единственной связи с миром. Теперь, чтобы позвонить домой, приходилось выпрашивать мобильники у соседей по комнате. Те редко и неохотно соглашались. Ноуа забивался в самый дальний уголок, где никто не мог его слышать, и отчаянно врал маме, что у него все хорошо.

Мальчик глянул на часы на стене, которые мучительно отсчитывали секунды. До десятиминутного перерыва оставалось совсем чуть-чуть, а Ноуа так и не решил, как проведет бесценное свободное время. Вариантов было немного. Именно десять минут занимал путь до туалета и обратно. Столько же – до кулера с чистой питьевой водой в другом крыле фабрики размером в несколько футбольных полей. Был еще третий вариант: зона «отдыха» с жесткими деревянными скамейками, где можно поспать, но исключительно сидя. Однажды Ноуа совершил ошибку и прилег на пару минут, но об этом сообщили управляющему, который сразу же выписал солидный штраф.

Итак, нужно было выбирать. И у Ноуа спонтанно родился альтернативный план. После дребезжащего сигнала, означающего начало перерыва, он почти бегом завернул в соседнее крыло, где на серой двери висела неприметная, но так много значившая для мальчика табличка «Менеджер по персоналу». Однажды он уже был в этом тесном, заваленном бумагами кабинете, но ничего хорошего тот разговор не принес. Сегодня все будет иначе.

Ноуа смело постучал в дверь и зашел внутрь:

– Здравствуйте!

– Тебе чего?

– Я через три дня увольняюсь, а старший смены, Йиди, в больнице, и ко мне еще никто не подходил…

– Фамилия?

– Диас.