Шанс для злодейки

В своих поисках я забрела в фехтовальный зал, чем сорвала гвардейцам тренировку, но и тут его не было. Зато был Радвин, короткий разговор с которым уверил меня в том, что отец не найдёт у него поддержки. А если вдруг и правда вычеркнет из завещания, брат будет готов рискнуть своим наследством, но не оставит меня. Приступ тепла к этому, в общем-то, совершенно чужому для меня человеку, на какое-то время придал сил. Есть в этом мире и любовь, и верность, и добро. Просто не все к ним способны, как не всякий ключ может открыть замок.

К сожалению, Радвин ничем не помог по части поисков — кронпринц как сквозь землю провалился.

В голову полезли нехорошие мысли.

Он был расстроен, я видела. Сбит с толку. Уверенность мессира увлекла его за собой, но оставшись наедине с собой, мог ли он передумать? Покинуть дворец тайно, верхом, лишь бы не видеть больше ту, что вонзила нож ему в спину.

«Слишком драматично, — сказал голос мессира у меня в голове. Я словно наяву увидела его привычную тонкую улыбку: — Скорее, вонзила карандаш».

— Изыди, — сердито прошипела я под нос и остановилась у лестницы.

Дворцовые служанки столпились за ней с замусоленной книжкой в руках. Одна тихо читала, остальные то и дело хихикали, прижимая руки ко рту. Щёки у всех розовели ярче осенних яблок. Должно быть, стащили из дворцовой библиотеки…

Я взошла на первую ступеньку. Мраморные перила были ещё влажными от недавней уборки.

Эдельгар как-то сказал, что среди книг ему легче думается.

***

Библиотечные хранители, обычно степенные и важные, о чём-то горячо спорили среди полок. Приглушённые голоса под высокими потолками звучали шипением клубка змей, если бы только змей интересовали картотеки и каталоги. Джентельмены так увлеклись, пропесочивая друг друга на все лады, что не услышали, как кто-то вошёл.

Я незаметно миновала их. Прокралась лёгкими шагами за рядами полок тёмного дерева, обогнула перламутровый столик, на котором каждый день меняли цветы — вот и сегодня в низкой пузатой вазочке стоял букет розовых камелий, на глянцевых листьях поблёскивали капли воды. Мимоходом я тронула лист, капля сорвалась и разбилась о стол.

Шум перебранки отдалялся. Привычная библиотечная тишина окутывала мягким одеялом, шаги стали казаться до неловкого громкими. Здесь мне всегда хотелось разуться и идти босиком, чтобы не тревожить покой старинных книг.

Ещё дальше, мимо огромных инкунабул, выставленных в саркофагах из прозрачного стекла, мимо шкафов с резьбой столь искусной и тонкой, что сами они были не меньшей ценностью, чем их содержимое. Мимо колонн и статуй, туда, где позади блестящей от лака лестницы на второй этаж есть небольшой альков с окном, отделённый от общего зала низкой перегородкой.

Тёмную макушку принца, склонившегося над книгой, я приметила задолго до того, как подошла. Падающее из окна зимнее солнце вызолотило пряди, подарив им сверкающий ореол, будто от него самого исходит свет. От вида этих опущенных плеч сердце неприятно кольнуло.

Я сперва даже не поняла, что невольно замедлила шаг. Впереди застыла дрожащим желе неизвестность, пугающая и холодная, для прикосновения к которой нужно совершить усилие над собой. Можно просто уйти и дать принцу самому решать, когда и что он захочет сделать: вернуться к прежнему или забыть о моём существовании, окунуться с головой в предсвадебные заботы или отказаться от женитьбы на той, кого он даже не видел, ради меня. Наверняка, многие именно так и поступили бы, надеясь на лучший исход. Просыпались бы и засыпали с мыслью, что от них ничего не зависит, так что исход, каким бы он ни был — не их вина.

Может, я и не помнила о себе многого, но точно знала, что я не такой человек.

Отбросив в сторону душащие сомнения и более не колеблясь, я зашла под лестницу и пролезла в альков. Эдельгар встретил меня удивлённым взглядом:

— Айрис?

— Я тебя искала, — без обиняков сообщила я и села рядом.

Под рукой принца лежал раскрытый том истории Шах-Резама.

Какое-то время я тупо пялилась в крошечные чёрные буквы, без единой мысли в голове. Черепная коробка превратилась в пустую пещеру, где среди сталактитов и сталагмитов на сто голосов верещат летучие мыши.

Хотелось сказать что-нибудь резкое, уколоть его, чтобы услышать в ответ, что все мои опасения беспочвенны. Будущему правителю положено знать историю других стран независимо от того, будет ли он жениться на их принцессах.

Я сдержалась, хотя слова рвались с языка. И вместо этого сказала то, ради чего и проделала этот путь:

— Ты всё ещё веришь мне?

Последовавшее молчание стало одним из самых неприятных в моей жизни. Мгновения растягивались в ледяные иглы и проникали под кожу, разносились кровотоком по всему телу. Эдельгар смотрел на меня так, словно пытается прочесть книгу на языке, которого не знает.

— Я ведь уже сказал, — зелёные глаза посветлели, — там, при всех. Не хочу думать, что ты обвела меня вокруг пальца. Вскружила голову красотой, а сама в это время плела заговоры. И ведь это ты спасла мне жизнь на пиру. Я не забыл. И никогда не забуду.