Шанс на материнство

— Не прикидывайся незнающей, тебе не идет, — естественно, не поверила мне гостья. — Запомни: я сыну с детства вбивала в голову, что есть только один человек на земле, который любит его без всякой корысти и никогда не будет действовать во вред его счастью — это я, его мать. Так вот, рано или поздно Эмиль об этом вспомнит, и останешься ты ни с чем. — Софья поднялась и нависла надо мной фурией. — Даю три дня на раздумья, — бросила она с угрозой, развернулась и вышла из кабинета.

А меня вдруг всю затрясло, на лбу выступила испарина, а потом накатила внезапная тошнота. Давление, наверное, скакнуло. Я поднялась, намереваясь добежать до туалета, но в глазах потемнело, и как-то очень резко начал приближаться пол. Я упала.

Не в обморок, к счастью. Не на пол. Обратно в кресло. Но перепугалась жутко и, продолжая трястись всем телом, с трудом дотянулась до телефона, чтобы позвать на помощь Аллу.

Подруга примчалась со скоростью звука, как только услышала в трубке мой голос.

— Катя, что?! Где болит?! — кинулась она ко мне с вопросами и первым делом положила руку мне на живот.

За спиной Аллы маячила новая медсестра со всеми нужными и ненужными средствами первой помощи.

— Не болит ничего. Плохо, слабость… — смогла выговорить я.

— Давление, наверное, упало. Сейчас померим, — предположила подруга и взялась за дело.

Это действительно оказалось давление. Поэтому, получив ватку с нашатырем и пятнадцать капель элеутерококка, я вскоре почувствовала себя живой. Юлия Сергеевна вернулась к себе, и тогда я решилась обратиться к подруге с просьбой.

— Аллочка, скажи, а ты можешь организовать мне больничный? — умоляющим голосом попросила я. С нормализацией давления пришла возможность трезво мыслить, а с ней и желание спрятаться. — На сегодня, завтра и на понедельник.

— Так, что случилось, рассказывай! — нахмурилась Алла.

— Мать Эмиля приходила…

— Господи, Кать, да наплевать на эту стерву! — воскликнула подруга.

Интересно, а она видела жену Романа Владимировича? Ей самой наплевать? Но мы с Аллой разные, поэтому возможно, что и да.

— Знаешь, я поняла, что мне просто нужно к бабушке, — не стала я даже пытаться ей что-то доказать.

— Зачем? Ты же ездила недавно, — не сдавалась подруга.

— Понимаешь, дорогая, Софья Даниловна так отчаянно билась за сына, так безумно его любит, что мне вдруг остро захотелось убедиться в том, что у меня тоже есть такой человек в жизни, — привела я весомый аргумент, который тоже имел место быть. — Я хочу к бабуле, и никого больше не видеть, — на последних словах я не выдержала и разрыдалась.

Жалко себя стало невыносимо. Это подействовало.

— Катюш, родная моя, я ведь тоже тебя люблю, не только бабушка, — подруга кинулась меня обнимать и вытирать слезы, — поэтому от души советую забыть все, что сказала Лютовская. В конце концов Эмиль — взрослый мужчина. Только ему решать…

— Аллочка, я тоже тебя люблю, но не могу рассуждать так же, как ты, — сказала я, сглотнув горький комок.

— Но почему?! — изумилась она.

— У тебя у самой сын, Ал. Представь, если какая-то левая баба настроит его против тебя…

Мне кажется, это очевидные вещи. Странно, что подруга сама их не понимала.

— Это невозможно. Я никогда не буду лезть в жизнь сына…

— В любом случае, я не хочу, чтобы Емельян стоял перед выбором: я или она. Я не буду воевать с его матерью.

— Ох, Катя, зря ты не веришь в Емелю… — наконец, сдалась Алла.

— Я верю, но есть кое-что еще, — про дом я ей говорить пока не стала, вдруг это неправда. — Так ты организуешь мне больничный?

— Да, сделаю. Но я сама отвезу тебя в Михайловку.

— Спасибо, что бы я без тебя делала? — я поцеловала Аллочку в щеку.

— Все, собирайся. Последнюю пациентку отпущу, и поедем.

Она ушла, а я принялась метаться по кабинету. Больше всего я сейчас боялась, что явится Емельян и придется выяснять отношения еще и с ним. А на это у меня душевных сил не осталось. Но пронесло, я получила временную передышку… Временную.

Мы заехали с Аллой ко мне за вещами и попросить соседок приглядеть за квартирой, а потом двинулись за город. Пробка на выезде из столицы обещала нам долгую дорогу.

— Хорошо, что мелкий еще неделю у мамы, а то бы изнылся сейчас весь.

— Алусь, мне прям сейчас неловко станет, если ты опять скажешь, что не останешься ночевать. — Подруге завтра надо на работу, и она мне сразу сообщила, что едет туда и обратно. — Футболку для сна я тебе дам, щетку зубную купим…

— Давай доедем до бабы Вали, а там посмотрим. Расскажи мне лучше, как себя чувствуешь сейчас? И про свой фитнес-центр тоже.

И я принялась щебетать обо всем подряд, отвлекаясь от неприятных мыслей.

Емеля позвонил в пять — как раз, когда закончился мой рассказ о пользе йоги, и пришло осознание, что завтра и в понедельник я ее прогуляю. Мелькнула мысль выключить телефон и не отвечать, но я не настолько жестокая женщина. Представляю, как Емельян стал бы переживать.

— Слушаю, — решилась я, наконец, взять трубку, когда рингтон дошел до припева.

— Привет, а ты где? — раздался родной и любимый голос, и я закусила губу. — Я приехал в центр, а мне сказали, что ты еще в два часа ушла…