Шанс на падение (СИ)

У предводителя Пожирателей Смерти была слабость, которую он уничтожил собственноручно. У великого Темного Лорда чувства стали барахлить и смешиваться в сладкую розовую жидкость, что постоянно ощущалась на языке расплывающейся конфетой. После нее, как от наркотика, хотелось вершить что-то великое. Потому что Розали так ослепительно-ярко улыбалась, спеша к нему навстречу, так наивно глядела из-под опущенных черных ресниц, слушая об очередном достижении. Хрупкая фарфоровая кукла, доверенная Тому. Не разбей, не сломай.

Он расколол ее на крупицы и выдрал блестящие глаза, он с криком отшвырнул ее от себя и заперся в кабинете. Розали Лестрейндж умерла на его руках, пав жертвой его ошибок.

А маленькая Адель вдалбливала гвоздями в его собственный гроб похоронный марш. Она все знала. И жизни, оказывается, очень нравится наблюдать за его потерями, за паникой от настигающей боли, что маячком затаилась где-то в глубине, писклявым котенком, беспомощно скребущимся о каменные стены. Придушить бы его, да выкинуть, но Том не может.

Рот Адель в крови. И девочка увядающей розой механически следует за ним, как за признанным молчаливо опекуном. Потому что мистер Риддл ведет ее за белую руку вслед за собой на неизбежную казнь. Женщины падали на его пути ублюдской ковровой дорожкой, ведь Волдеморт совершенно точно не умеет любить.

========== Игра в потерю. Том Риддл/Лили Эванс ==========

Внешность обманчива, за слабой улыбкой наблюдателя прячется убийца и долбанный маньяк, в темных кудрях, ниспадающих из-под капюшона, таится изломанная на части душа, что мерзким подобием человеческой впускает когти во все новые и новые жертвы, пока ее обладатель старается почувствовать хоть что-то. С палочки срывается зеленый луч Авады. Осознание многочисленных ошибок обычно приходит намного позже. Может быть, годы спустя.

До Лили оно доходило медленно. Впивалось шипами в нежную кожу, плело рыжие косы и путалось изуродованными когтями в огне ее существа, что пылало рьяно глубоко внутри. Сколько ей было, когда она флиртовала с Темным Лордом? Восемнадцать?

А когда он убил ее?

Внутри она почти не выросла. Осталась все той же бойкой выпускницей, что единственный раз в жизни позволила себе поддаться алкогольным объятиям. Короткая юбка в клетку неприлично задралась, обнажая молочное бедро, что пожирал плотоядным взором Поттер, пряди непослушно растрепались, и она собрала яркую копну в пучок, неудачно закрепляя. Несколько локонов вывалилось из неуклюжей композиции, шею постоянно щекотало, но девушка не обращала на это внимание.

— Еще один шот, — Марлин, по чьим плечам текут золотистые волны расплавленного солнца, тянет стакан в сторону однокурсницы. Бывшая староста и отличница с искрящейся улыбкой берет его и резко запрокидывает в себя горькую жидкость. Глаза у Марлин красные-красные, словно она до бара ревела всю церемонию прощания в туалете. Длинные рукава прячут синяки, оставленные пальцами Сириуса. Стерва оказалась в ловушке потерявшегося мудака, не простившего ей двойной роман с погибшим братом, а теперь медленно, не всегда контролируя свою злобу, внедрявшегося под ее кожу долбанной симфонией идиотизма их отношений. — Ты сегодня отжигаешь, детка.

Лили и правда отожгла. Неправильная, продающая собственную мораль за лишний взгляд бордовых глаз, она теряет в памяти множество моментов того вечера. Но мужчина остается въевшимся пятном в ее голове, оно черное и разрастается день за днем, случай их нечаянной встречи мозолит глаза и бьет ее длинной палкой по рукам, оставляя болезненные кровавые царапины. Гриффиндорская натура ее всегда была слаба к спорам. И обычный флирт пошатывающейся волшебницы не должен был закончиться чем-то плохим.

Но она оказалась в его постели. Запомнила грубые прикосновения пальцев и свое сбившееся дыхание, искристое возбуждение, мурашками пробирающееся по коже. Волосы разметались на белоснежных подушках, мужчина навис сверху. Кажется, он шептал ей что-то о своем имени и роли в обществе, а она лишь пьяно улыбалась и обнимала его за шею, закрывая глаза. Прикосновения у него были грубые, но животный магнетизм полностью отрубал здравый смысл и чувство самосохранения.

Волдеморт ведь не просто так посмеялся над ней, скидывая тонкие руки и взмахивая палочкой, что она сдвинуться с места не могла. Он был монстром, как потом она вспомнила, о чем заявили громким криком на похмельную голову бесчисленные статьи и собственный стыд. Он был уродлив, ужасен, до невозможности далек. И он над ней смеялся.

Когда он ее убивал спустя всего пару лет, Лили не могла вспомнить, почему осталась жива в тот вечер. Сколько дразнящих фраз, которыми она пыталась вывести его на эмоции и вернуть оставляющие жар на коже касания, было брошено острым языком? Почему блять она дышала на следующее утро, со стоном вспоминая проклятия и снимая с себя легкие, наложенные им?