Шансон как необходимый компонент истории Франции

Через год Виан пытается сам пробить ее исполнение. Но ничего не выходит. Ситуация только обостряется. Его выступления отменяют. Его обвиняют в оскорблении ветеранов. Он отвечает: «Не стоит гордиться участием в войне, надо сожалеть об этом». Он упрямо записывает песню. Продано не более тысячи экземпляров.

«Дезертир» находит свою публику лишь на волне борьбы «левых» против уже следующей, американской войны во Вьетнаме, породившей множество протестных песен.

Теперь выходят ее кавер-версии от таких артистов, как Петер, Поль и Мэри, Джоан Баэз и Серж Реджани. Теперь, когда война уже не касается самой Франции, «Дезертир» стали чаще исполнять по радио. Стало даже модно высказывать резко пацифистские мнения. Например, Жан-Жак Гольдман утверждает, что легко быть пацифистом, если нет войны, а Жан Ферра огорчен тем, как обошлись с наследием Виана. В Pauvre Boris (Бедный Борис) он напоминает, как отвратительно Франция за пятнадцать лет до того вела себя в Индокитае, обращаясь с Вианом как с негодяем, а теперь всякий снимает сливки с «Дезертира».

Восьмого июня 1999 года директриса одной школы из Монлюсон посылает двух своих учеников на торжества по поводу капитуляции Германии во Второй мировой. И эти ученики, Люк и Пьер (обоим по десять лет), исполняют «Дезертира» Бориса Виана.

Слушатели не знают, что сказать. Выходит так, что в песне упрекают людей и за то, что они использовали оружие в борьбе против нацистов. Директрису немедленно уволили… но через два месяца, к счастью, восстановили на прежней работе. В начале XXI века кажется, что сила, заключенная в «Дезертире», все еще не до конца раскрыта.

«Chérie je t’aime, chérie je t’adore» [101]

Через два года после Индокитая получили независимость Марокко и Тунис. Многим французам кажется, что процесс пошел слишком быстро. Они настаивают: надо помешать Алжиру освободиться.

Алжирский Фронт Национального Освобождения (FLN) объявил войну Франции в ноябре 1954 года, и страна, после восьми лет индокитайской войны, завязла в алжирских беспорядках еще на восемь лет. По мере того, как идут годы, Франция раскалывается на сторонников сильной военной линии и сторонников вывода войск из Алжира.

В 1958 году Франция оказывается перед угрозой гражданской войны, и тут в игру снова вступает Шарль де Голль. Страна смотрит на генерала как на спасителя и выбирает его президентом новой, Пятой республики. Проводится референдум, который принимает решение о том, что в руки главы государства отдается большая власть.

Сразу после 1945 года во Францию хлынули многотысячные толпы североафриканских эмигрантов, среди них – около миллиона алжирцев. Так что война за Алжир велась теперь уже и на улицах Парижа. Драматическим моментом стал марш за мир и независимость 17 октября 1961 года. Десятки тысяч алжирцев прошли по Парижу. Начальник полиции Морис Папон отдал приказ действовать жестко. Сотни зачинщиков были арестованы. Кстати – это был тот самый Папон, который руководил депортацией евреев во время Второй мировой войны. Правда, в 1998 году его все же приговорили к 10-летнему тюремному сроку за содействие режиму Виши, но еще при Жискар д'Эстене (в конце семидесятых годов) он был министром по вопросам бюджета. Надо сказать, Франция тянула чересчур долго, прежде чем решила рассчитаться с ним за прошлые грехи.

Демонстрация быстро вышла из-под контроля. Произошли стычки с полицией, в результате сотни алжирцев убиты и сброшены в Сену. Несколько недель трупы плавали на поверхности воды, и парижанам совсем не понравилась эта кровавая история.

Давление на Де Голля возросло. Несмотря на несколько попыток его убить, генерал невозмутимо подписал в 1962 году двусторонние соглашения в Эвиане. Так закончилась война: Де Голль позволил Алжиру уйти.

Но еще раньше, в самый разгар борьбы, Боб Аззам завоевал сердца французов песней «Мустафа» (Mustapha, 1960). Боб Аззам – ливанец, родившийся в Египте и обожавший левантийские песни, любил и европейскую музыку. Chérie je t’aime, chérie je t’adore, – пел он, и продолжал – уже на смеси итальянского с испанским: como la salsa de pomodoro – «как томатный сок»… Вряд ли найдется более оригинальное объяснение в любви… Вдобавок, Аззам использует смесь диалектов арабского, иврита и английского. Вы можете критиковать его работу, но стоит хоть раз ее услышать, – и до конца дня вы будете мурлыкать себе под нос: Y a Mustapha, y a Mustapha, и пытаться разобрать его шуточный язык по косточкам.