Шанталь, или Корона против

— На станции дашь телеграмму Гриану и Лаксу. Пусть присоединятся ко мне на борту… — Леон замолчал, явно соображая о чем-то. Андэр, знавший хозяина не один год, успел поднатореть в угадывании его мыслей. Потому он спешно, желая загладить вину, полез в седельную сумку, вытаскивая толстый справочник.

— Согласно расписанию судов, которым нас снабдили в Нойзиче, этот пароход идет во Фраканию, — объявил он буквально через несколько минут и добавил, быстро пролистнув пару страниц: — Догнать не получится. «Рассветный», хоть и считается скорым, завтра вечером отчалит из Плеста, а послезавтра утром отправится из Рильсгара. По хорошей погоде вы прибудете во Фраканию с суточным опозданием.

Леон одобрительно кивнул, прищурил правый глаз и с предвкушением произнес:

— Надеюсь, девочка продержится эти сутки без меня.

Андэр удивленно покосился. Азарт в глазах означал, что еще одна комбинация готовится быть разыгранной, и кому-то из ближних, не моющему руки перед едой или прячущему запрещенный пороховой заряд под кроватью, предстоит свидание с законом в подвалах управления. Но при чем здесь дурная девица, укравшая дневник? Насколько Андэр знал, ничего важного, кроме текущего расписания дел, Леон в нем не записывал.

Странности, словно репей, плотно облепили шкуру бедного слуги, и он решительно не знал, что и думать. Но уехать просто так, не задав важного вопроса, не мог. Зайти же решил издалека.

— Скажите, дэршан Леон, вы точно уверены, что хотите, эм, жениться на ней?

Леон бросил последний взгляд на уходящий за горизонт пароход и повернулся к слуге:

— Еще ни разу в жизни я не тратил столько усилий на одну единственную женщину. Знаешь, и за меньшее женятся. К тому же у нее мой дневник. Женившись, я сохраню секреты в семье.

— Но ваша матушка! — с мукой в голосе воскликнул Андэр, дойдя, наконец, до главного, что ожидало его в столице, кроме газет и дэры Розталь.

— Ах, да, матушка, — щелкнул пальцами Леон, — напишу ей сам. Она как раз получит письмо к вечернему чаю и выходу газет.

Столиц в Лоранской империи было три. Одна — официальная, с императорскими дворцами, министерствами, университетами и прочими институтами власти.

Лорания, основанная прапрадедом нынешнего императора, была молода. Каких-то двести лет — что за возраст для города! Основали ее вместо погибшей при Великом пожаре деревянной столицы, используя при постройке исключительно камень. Пока шло строительство, функции столицы выполнял портовый город Плест. Летом же двор переезжал на юг, под прохладу гор, в славный город Турей, знаменитый своим изумрудным озером и целебными источниками. Так и остались эти три города в истории как столицы.

Турей со временем вырос в настоящий город-лечебницу. Летом улицы этого приятного во всех отношениях города отдавались под бесконечные фестивали, выставки художников и спектакли. Здесь можно было спустить деньги в казино, а потом долго лечить потрепанные нервы минеральной водой. Премьеры, получившие право ставиться на сцене Турейского театра, были обречены на успех. Художник, проведший выставку в одном из салонов Турея, получал всемирную известность. Словом, это была культурная жемчужина на юге империи, в которой всегда можно было найти как приятную компанию, так и проходимцев, с радостью опустошивших бы ваши карманы.

Полной противоположностью ему был Плест. Город-трудяга, город-купец, чьи жители своей скупостью и торгашеством лидировали в анекдотах, наравне с простаком-солдатом, богатырем-пьяницей и любвеобильным дэршаном. Плест был строг днем и настолько же разгулен ночью. Какие пиры здесь закатывались для обмытия успешной сделки!

Крупнейший порт страны. Белокаменное здание биржи. Торговые представительства и отказавшееся возвращаться в Лоранию министерство иностранных дел. Скандал был… впрочем, исключительно в стенах министерства. Император гневался страшно, разжаловал министра, разбил две старинные вазы, но потом принял доводы подданных, оставил министерство в Плесте, и даже восстановил министра в должности. Теперь это был город не только купцов и торговых гильдий, но и шпионов, носивших разные личины, в том числе и дипломатические. Удобно было всем: и шпионам, отправляющим донесения с кораблями, и министерству, эти донесения перехватывающему. Прямая железнодорожная ветка окончательно связала две столицы суточным переездом на Столичном экспрессе.

В этом городе Леон всегда чувствовал себя неуютно. Слишком жарко летом, холодно зимой, а осенью и весной ветра столь буйно гуляли по улицам, что от них не спасало даже пальто из толстого сукна. Вот и сейчас за городом пахло оттаявшей землей, а здесь, в каменных кишках улиц, бродила потрепанная, опустившаяся, но все еще зима.