Шанталь, или Корона против

— Ну прости, — примирительно поднял ладонь Шон, — хотел проверить, ты ко мне просто так или по серьезному делу.

Бутылку он не убрал, оставив темное стекло искушающе сигналить солнечным зайчиком в левый глаз. Леон посмотрел-посмотрел на это безобразие — вспомнилась ночь в дороге, вторая подряд — и махнул рукой на принципы:

— Наливай.

Шонраж вскинул брови, но говорить ничего не стал, достал два чистых бокала из шкафа, ловко открыл бутылку и разлил рубиновую жидкость.

— А я, брат, женюсь, — объявил Леон, залпом опрокидывая в себя бокал.

Шонраж сделал глоток, задумчиво покрутил бокал в руке и поставил на стол.

— Если тебе оседлали Даргмейры, прости, при всем моем уважении, я не настолько пал, чтобы устраивать убийство хорошенькой женщины, пусть она и дочь бездны во плоти. Впрочем, я знаю парочку не столь принципиальных ребят.

— Спасибо, брат, но я не настолько отчаялся, чтобы просить тебя об этом. А ребята есть и у меня самого.

— Значит, дело не в Роалине?

Леон поморщился. Последнее время имя этой женщины вызывало у него привкус плесени во рту.

— Частично, — признался он, — и ты прав, я сглупил, связавшись с Роалиной, но женюсь на другой. Средняя Ковенберхов, Шанталь.

— Шанталь, — наморщив лоб, вспоминал Шон, — фея воздуха, чьи волосы, точно нити янтаря, кожа нежнее персика, а глаза — расплавленный шоколад. Прекрасная девушка. Огранить — будет настоящий бриллиант. Поздравляю с отличным выбором, друг.

Леон слушал, не совсем улавливая смысл. Фея… надо же. Кожа — персик… Самая обычная, здоровая кожа. Волосы — янтарь… Нет, Шанталь не рыжая. Волосы у нее каштановые, на солнце вспыхивающие золотом. Глаза темно-коричневые, но можно и с шоколадом сравнить.

Надо бы взять на вооружение эти фраканские штучки, решил он, не зря от них женщины млеют. А что касается огранки, этим он займется в первую очередь, чтобы сидеть не могла, не то что бегать.

— Но я все еще не улавливаю суть дела.

«Если он сейчас отпустит шутку со свечой, в морду дам», — подумал Леон, протягивая пустой бокал. Разговор под алкоголь шел легче.

— У нас возникли некоторые, эм, разногласия, и в данный момент моя невеста направляется во Фраканию с предметом, который принадлежит мне.

Брови Шонража взлетели вверх, рука дрогнула, и пара капель вина упала мимо бокала на стол.

— Ты удивляешь меня уже дважды за утро, — пробормотал он. По глазам было видно — дело его заинтересовало.

— Положим, теперь понятно, почему я, — забормотал Шон, пригубливая вино, — Фракания. Сейчас там тепло. Тюльпаны, маки, первая клубника. В этом сезоне, говорят, в моде возмутительно короткие, по щиколотку юбки.

Леон начал тихо звереть. Какая в бездну клубника?! Но друга было уже не остановить. Знаменитое фраканское красноречие, чтоб его.

— Но зачем я? Если только… — он остро взглянул на Леона. — Дело в том, что именно она у тебя взяла? Насколько я знаю, есть только одна вещь, которую ты таскаешь с собой еще со студенческих времен — дневник. Не думаю, что ты записываешь туда своих женщин или иные компроматы, как например, слабость к красным чулкам.

Леон ощутил, как краснеет. Сдались им эти чулки, которые Лили однажды ради шутки засунула ему в карман, а он их вытащил на лекции вместе с носовым платком на глазах у преподавателя и целой аудитории студентов.

— Нет там никаких женских имен, — пробурчал, прикрывая смущение бокалом.

— Выходит, угадал, — широко улыбнулся Шонраж, и Леон ругнулся про себя — попался на простейшую провокацию. Впрочем, с кем он тягается? Шонраж не ловит тупых заговорщиков, не сажает недовольных его величеством, его работа тоньше и сложнее — он курирует шпионов во Фракании и ловит фраканских здесь. И если Леон хочет помощи — придется рассказать все, как есть.

— В курсе лишь трое, будешь четвертым, — он поставил бокал на стол, заметив, как мгновенно посерьезнел друг, тоже отставляя вино. — Слышал о деле картежников?

— Я в курсе твоего успеха. Бедняга Краус. Такое фиаско карьеры. Он ведь метил в министры финансов?

— Он много куда метил. Проблема в одном, Краус слишком амбициозен и слишком прям для роли главаря.

— Трижды, — отсалютовал бокалом Шон, но пить не стал, — ты идешь на рекорд, мой друг. И кого подозреваешь в роли вдохновителя?

— Всех перебрали, Рольдэр уже стар, ВанРоглов проредили еще прошлый раз. Жан-Жуар исчез, надеюсь, убит. А молодых эти дубины слушать бы не стали.

— Намекаешь на воздействие извне?

— Именно на него и намекаю, — вздохнул Леон, — только беда — осторожны сволочи, так осторожны, что всех следов, точно птица нагадила.

Шон понимающе улыбнулся.

— И ты решил ловить на живца…

Глава пятая

На живца… Шон зрел в корень. В таком тонком деле, как заговоры, когда начинаешь шарахаться от собственной тени, когда страх мешает мыслить здраво, и ты балансируешь между властью, деньгами и собственной жизнью, игра должна быть тонкой. Вот оторвал Леон ящерице хвост, а она взяла и вырастила новый, в два раза толще и длиннее. А как до головы добраться? Только приманить.

— И что же такое жирное ты решил им предложить?

Леон взял в руки бокал, покачал, раздумывая, потом окончательно решился.