Шанталь, или Корона против

— У нас был морс, — внес предложение Леон. Я воспрянула духом, но тут жених внес уточнение: — Клубничный.

Пришлось извиниться и уйти из-за стола раньше.

А еще через час мы покидали этот странный дом.

— Шанти, — на пороге меня поймал за рукав Леон. Я остановилась, жених наклонился к моему уху и тихо проговорил: — Настоятельно прошу, что бы не случилось, не лезь вперед, хорошо?

— Предостережение связано с заказом на нас? — так же тихо уточнила. Собравшийся пройти вперед жених замер, качнулся назад и крепко прижал к себе. Жаркий шепот ожег щеку:

— Без глупостей, Шанти, это приказ. Поняла?!

Его губы коснулись моих — быстро, мимолетно, с обещанием продолжения. Я осталась стоять на пороге, смотря, как он выходит со двора, перебрасывается словами с дядей. Человек, который меня поцеловал. Мужчина. Поцеловал.

Нет-нет, во всем виноват фраканский воздух. Это он заставляет невидимую струну дрожать во мне. Пусть хоть сто раз поцелует, не поддамся.

— Не спи, успеешь еще нацеловаться.

Меня обогнула Ракель и, изящно покручивая бедрами — клянусь, даже строгая темно-синяя юбка смотрелась на ней неприлично, — двинулась к карете, которая только что въехала во двор.

Это… Эта… Как она вообще смеет со мной разговаривать, точно я её младшая сестра! Ну, дядя… Сделал подарочек. Как чувствовала, что молчаливость служанки — напускное, и под ней прячутся хамство и невоспитанность! Решено, откажусь. Поднимемся на борт, и я поставлю дядю в известность, что если ему нужна эта девица, пусть сам возится с ней.

А вот и мой дражайший родственник.

— Шанталь, ты почему еще не в карете?

— Дядя, я хотела попросить…

Недовольный взгляд, тяжелый вздох, точно это я ему подсунула непонятную девицу, а не наоборот.

— Ты же сам учил меня стрелять. Говорил, я — прекрасный стрелок. Так почему сейчас не выдал оружие? Я не глухая и не слепая, вижу, у нас неприятности. Моя помощь не помешает.

Дядя с видом мученика закатил глаза, пробормотав, что дома я казалась такой послушной и умной девочкой, а сейчас меня словно подменили.

— Шанти, — он обнял меня за плечи, увлекая к карете, — да, у нас неприятности, и те дяди, которые тебя похитили, хотят снова тебя видеть. Но бояться нечего. Нас четверо, мы вооружены и обучены драться. Ты же прекрасно умеешь бить по мишеням, но не по людям. Так что прости, дорогая племянница, но уворачиваться еще и от твоих пуль, мне не хочется.

— Я не…

— Все, Шанти, нет времени на уговоры. Оружие я не дам и точка. А если хочешь помочь — подержи это у себя, — и дядя протянул знакомую сумку. Мне и заглядывать не нужно было, чтобы удостовериться — гадость, маскирующаяся под дневник, все еще там.

На козлах сидел молодой фраканец, и я совсем не удивилась тому, что его лицо мне знакомо. Села в карету, положив сумку с дневником рядом с собой. Ракель заняла место напротив. Я с завистью покосилась — вот кому нет дела до заказов, бандитов и вооруженных приготовлений. Сама безмятежность. Девушка расправила юбку, закинула ногу на ногу — ужасные манеры — откинулась на спинку сидения и прикрыла глаза.

Карета тронулась, выезжая со двора. Напряжение нарастало, и я сжала кулаки, прикусывая губу. Неизвестность — самое страшное, что есть на свете. В моем воображении сотня бандитов ждала нас на каждой крыше. Зачем я им понадобилась — непонятно. Неужели кто-то верит, что коды в дневнике настоящие? Или они хотят понять, что убило тех людей в подвале? Так последняя глупость спрашивать об этом у меня!

— Ты действительно умеешь стрелять?

Я оторвалась от разглядывания улиц и попыток обнаружить те самые, обещанные дядей, неприятности.

— Вы умеете стрелять, — чопорно поправила, искренне считая, что даже под дулом пистолета нельзя забывать, что ты благородная дарьета.

В черных глазах Ракель искрой мелькнула насмешка и тут же погасла, но мне этого хватило, чтобы с неприятным чувством осознать: в карете нет хозяйки и служанки, а если кто по глупости считает иначе — это его личные проблемы.

Конечно, она не сочла нужным исправиться или извиниться, самолично решив обращаться ко мне на «ты». И я, чувствуя себя бесхребетной, ответила:

— Да, умею.

Ракель, склонив голову, внимательно рассматривала меня, что-то мысленно прикидывая. Во взгляде ее черных глаз нельзя было прочитать, что именно она думает, и это слегка нервировало. Слегка, потому как необнаруженные пока бандиты нервировали больше.

— Вы не похожи.

Это она меня с дядей сравнивает? Да, мы не похожи. Волосы у дяди темно-русые, как и у всех в нашей семье. Я единственная, кто унаследовал «золото» прабабкиных волос. Кожа у дяди темная от загара, два шрама: один на подбородке, второй, рассекающий правую бровь пополам, делали его похожими на пирата или бандита. Узкий нос, узкий подбородок с ямочкой придавали облику колючесть.