Шантарам

Голос его стал строгим, лицо потемнело и выражало не меньшую решимость, чем мое. В тот момент мне и в голову не пришло, что он тоже чувствует себя обманутым и преданным. Я не вспоминал о Карачи и рейдах полиции, забыл о предателе из его окружения, близком ему человеке, который пытался устроить все так, чтобы его, и меня, и всех нас схватили, а то и убили. Я не хотел видеть в его угрюмой отчужденности ничего, кроме жестокого равнодушия к моим чувствам.

– Ты впервые встретил Абдуллу задолго до той ночи, когда познакомился со мной, – произнес Кадер-хан. – Это было в монастыре Стоячих монахов, верно? Он находился там в тот день, чтобы присматривать за Карлой. Она не слишком хорошо тебя знала, не была уверена, что тебе можно доверять, тем более в этом незнакомом ей месте. Карле нужен был человек, который мог бы ей помочь, если у тебя возникнут… дурные намерения.

– Он был ее телохранителем, – пробормотал я, подумав: «Она мне не доверяла…»

– Да, Лин, и очень хорошим. Насколько я понял, тогда возникла какая-то серьезная угроза и Абдулла что-то сделал, чтобы спасти Карлу и, возможно, тебя. Это так? Работа Абдуллы состояла как раз в том, чтобы защищать моих людей. Вот почему я послал его вслед за тобой, когда ты вместе с моим племянником Тариком отправился в джхопадпатти. И уже в первую ночь он помог тебе отбиться от диких псов, верно? И все то время, когда Тарик был с тобой, Абдулла был рядом с вами, о чем я и просил его.

Я не слушал его. Мозг мой посылал яростные стрелы воспоминаний, и они со свистом неслись в прошлое. Я искал Карлу, ту Карлу, которую знал и любил, но каждый момент с ней, прокрученный в памяти, грозил выдать некий тайный смысл и ее ложь. Я вспомнил свою первую встречу с Карлой, то мгновение, когда она протянула руку, чтобы остановить меня: я чуть не попал под автобус. Это случилось на Артур-Бандер-роуд, на углу близ Козуэй, недалеко от «Индийской гостиницы», в самом сердце зоны туристического бизнеса. Может быть, она поджидала там иностранцев вроде меня, ведя охоту за полезными рекрутами, которые могли бы работать на Кадера, когда ему это понадобится? Несомненно, так оно и было. Я и сам немного промышлял почти тем же самым, когда жил в трущобах, – слонялся в тех же местах, высматривая только что прилетевших иностранцев, которым нужно было поменять деньги или купить чарас.

К нам подошел Назир. В нескольких шагах от него лицом ко мне стояли Ахмед Задех, Кадербхай и Халед. Назир с мрачным видом обозревал небо с юга на север, высчитывая минуты, когда на нас обрушится снежная буря. Все вещи, собранные на обратную дорогу, были дважды проверены и упакованы, и ему не терпелось поскорее отправиться в путь.

– А как насчет вашей помощи с «клиникой»? – спросил я, испытывая тошноту и зная, что, стоит мне разомкнуть колени и расслабить ноги, они подогнутся, и я упаду.

Кадер молчал, и я повторил вопрос:

– Как насчет «клиники»? Почему вы помогли мне с ней? Было ли это частью плана? Того плана?

Широкое плато продувалось ледяным ветром, который хлестал нам в лицо с сокрушительной силой и пронизывал до костей. Небо быстро темнело, грязно-серая волна облаков перевалила через горы и покатилась в сторону далекой равнины и еле мерцающего, словно он умирал, города.

– Ты здесь хорошо поработал, – сказал он, вместо ответа.

– Я вас не об этом спрашивал.

– Мне кажется, сейчас не время говорить о таких вещах, Лин.

– Самое время, – настаивал я.

– Существуют некоторые обстоятельства, которые ты не сможешь понять, – заявил он, словно уже много раз думал об этом.

– Так хотя бы расскажите о них.

– Ладно. Медикаменты, которые мы доставили в этот лагерь, антибиотики, что мы привезли на эту войну, – все это от прокаженных Ранджита.

– О господи! – простонал я.

– Я воспользовался предоставленной мне возможностью, тем странным фактом, что ты – одинокий иностранец без всяких связей с посольством – открыл «клинику» в принадлежащей мне трущобе. То был редкий шанс испытать медикаменты на людях из джхопадпатти. Ты ведь понимаешь: я должен был убедиться в их годности, прежде чем везти на войну.

– Ради бога, Кадер! – зарычал я.

– Мне пришлось…

– Только гребаный маньяк мог это сделать!

– Полегче, Лин! – рявкнул за моей спиной Халед; остальные стояли в напряженном ожидании рядом с Кадером, словно опасались, что я могу на него наброситься. – Ты перешел всякие границы!

– Перешел границы! – выпалил я, захлебываясь от возбуждения, чувствуя, как стучат мои зубы, и пытаясь заставить повиноваться себе онемевшие руки и ноги. – Я перешел ваши сраные границы! Он использует людей в трущобах как подопытных кроликов или лабораторных крыс, мать его, чтобы испытать свои антибиотики, использует меня, дурит людей именно потому, что они поверили мне, а я, видите ли, перехожу границы!

– Но ведь никто не пострадал! – крикнул Халед мне в спину. – Все медикаменты оказались годными, люди чувствовали себя хорошо. Ты сделал свою работу как следует.