Шантарам

– Это было похоже на «Пьету» Микеланджело – знаешь? Точно та же поза. Это выглядело очень странно и порядком встряхнуло меня. Бывают вещи настолько непостижимые, что они даже бесят тебя.

– А чего она хотела?

– В смысле?

– Почему она пригласила тебя?

– А, понимаю твой вопрос, – сказала она, криво улыбнувшись. – Улле всегда надо что-то конкретное.

Она посмотрела на меня. Я приподнял одну бровь, но ничего не сказал.

– Она хотела, чтобы я достала паспорт для Модены. Он здесь живет уже много лет и давным-давно просрочил свою визу. А у испанской полиции он на крючке. Ему нужен паспорт на другое имя, чтобы вернуться в Европу. Он может сойти за итальянца или португальца.

– Предоставь это мне, – спокойно отозвался я, поняв наконец, почему она захотела встретиться со мной. – Я завтра же займусь этим. Я знаю, где найти его, чтобы получить его фотографии и все, что понадобится. С его внешностью чужую фотографию на таможне не предъявишь. Я улажу все это.

– Спасибо, – ответила она, глядя на меня с такой страстной интенсивностью, что сердце у меня стало колотиться о грудную клетку.

«Очень глупая ошибка, – сказал однажды Дидье, – оставаться наедине с человеком, которого ты любил, хотя и не следовало бы».

– Что ты делаешь сейчас, Лин? – спросила она.

– Сижу тут, на берегу, рядом с тобой, – пошутил я.

– Я имею в виду – вообще. У тебя дела в Бомбее?

– А что?

– Я хотела спросить тебя… Ты не поехал бы со мной искать Халеда?

Я от души расхохотался, но она меня не поддержала.

– Знаешь, мне только что сделали предложение получше этого.

– Получше? – протянула она. – Какое же?

– Поехать на войну в Шри-Ланку.

Она сжала губы, приготовившись дать резкий ответ, но я поднял руки, сдаваясь, и добавил:

– Я шучу, Карла. Не лезь в бутылку. Мне действительно сделали такое предложение, но я не знаю… Ну, ты понимаешь.

Она расслабилась и улыбнулась:

– Да. Я просто отвыкла от твоих шуточек.

– А почему ты решила пригласить меня сейчас?

– А почему бы нет?

– Это не ответ, Карла.

– Ладно, – вздохнула она, взглянув на меня, и опустила взгляд на песчаные узоры, которые плел морской бриз. – Наверное… наверное, я хотела попробовать, не получится ли у нас что-нибудь вроде того, что было в Гоа.

– А как же Джит? – спросил я, не поддаваясь на провокацию. – И как он относится к тому, что ты отправляешься на поиски Халеда?

– Мы живем каждый сам по себе, делаем что хотим и ездим куда хотим.

– Довольно… беспечное заявление, – заметил я, с трудом подыскав слово, которое не звучало бы оскорбительно. – Дидье сказал, что Джит сделал тебе предложение.

– Ну да, – ответила она спокойно.

– И?..

– И что?

– И ты собираешься принять его предложение? Ты выйдешь за него?

– Да, думаю, выйду.

– Почему?

– А почему бы и нет?

– Ты повторяешься.

– Прости, – вздохнула она с усталой улыбкой. – Я действительно привыкла в последнее время совсем к другому обществу. Ты спрашиваешь, почему я выхожу за Джита? Он хороший парень, молодой, здоровый и богатый. Черт, я думаю, что потрачу его деньги с большим толком, чем он.

– Иначе говоря, ты готова умереть от любви к нему.

Она засмеялась, но потом, внезапно посерьезнев, повернулась ко мне. Глаза ее в бледном лунном свете были как листья кувшинок после дождя; ее длинные волосы чернели, как камни в лесной реке, и при прикосновении к ним казалось, что ты пропускаешь сквозь пальцы саму ночь; губы, мягкие, как лепестки камелии, были согреты секретным шепотом, а свет зажигал на них сверкающие звезды. Она была прекрасна. Я любил ее. Я все еще любил ее – сильно, упрямо, но в сердце у меня был холод. Та беспомощная, мечтательная любовь, которая воспаряла к небесам и проваливалась в бездну, прошла. И в этот миг… холодного обожания – наверное, так это следовало назвать – я почувствовал, что власть, которую она надо мной имела, тоже ушла в прошлое. Или даже больше: эта ее власть, ее сила перешла в меня, стала моей силой. Все козыри были у меня на руках. И мне захотелось узнать наконец всю правду. Я не был согласен безропотно принять просто как данность все, что было между нами. Я хотел знать все.

– Почему ты не сказала мне, Карла?

Она мучительно вздохнула и, вытянув ноги, зарылась ступнями в песок. Наблюдая за тем, как он маленькими каскадами обтекает ее ноги, она монотонно проговорила, как будто сочиняла письмо ко мне – или, может быть, вспоминала когда-то написанное, но так и не отправленное.

– Я знала, что ты спросишь меня об этом, и, наверное, поэтому так долго не хотела встречаться с тобой. Я спрашивала людей о тебе и не пряталась, но до сегодняшнего дня не предпринимала никаких шагов, чтобы встретиться, потому что знала, что ты задашь этот вопрос.

– Если тебе это как-то поможет ответить, – прервал я ее, – то могу сказать, что я знаю: это ты сожгла Дворец мадам Жу.

– Это Гани тебе сказал?

– Гани? Нет. Я сам догадался.

– Гани устроил это для меня. Это был последний раз, когда я говорила с ним.

– Я в последний раз говорил с ним за час до его смерти.

– Он ничего не сказал тебе о ней? – спросила она, очевидно надеясь, что хоть что-то ей не надо рассказывать самой.

– О мадам Жу? Нет, ни слова.