Шантаж

Отчего задрожали мои руки? Смущение тому виной? Желание? Или злость на его приказной тон действует? Неважно… Совершенно… Абсолютно… Потому что Валера, наблюдая за моими немного неуклюжими, и плевать, что не грациозными, движениями, тоже начал снимать с себя одежду. Неспешно, обнажая мощный торс, расстегнул одну за другой пуговицы рубашки. Потом пришел черед пуговицам на манжетах. Мужская сорочка полетела на пол, накрыла упавшую перед этим мою бледно-кофейную кофточку. Юбка сползла с бедер, ремень брякнулся о ламинат. Пальцы продолжали нервно подрагивать, перед его обжигающим взглядом так сложно раздеваться… Замерла в нерешительности — на мне осталось только тонкое черное кружевное белье.

— Полностью раздевайся.

Не могу отыскать крючки в изящном кружеве бюстгальтера. Нашла. Щеки покалывало смущение. Медленно спустила по ногам трусики. Нет, я не буду больше стесняться, мне нечего стесняться! Я красивая женщина! Фигура такая, что многие молоденькие девчушки позавидуют. Горделиво расправила плечи. Пусть смотрит, пусть любуется. Довженко тоже уже совершенно обнаженный. Великолепный, опасный, готовый к прыжку зверь. Возбужденный. Член гордо торчит вверх. В глаза снова бросились светлые рубцы на его теле. Когда-то из-за моей глупости ему хорошо досталось, давно затянувшиеся раны даже сейчас выглядели устрашающе.

— Иди сюда, — не то попросил, не то приказал он.

И я подчинилась. Подползла по дивану ближе к мощному мужскому телу. Коснулась белых шрамов на его левом плече. Совсем чуточку ниже — и пуля попала бы прямо в сердце. Нежно погладила зарубцевавшуюся кожу.

— Валер, тебе было больно тогда?

Зачем я это сказала? Лицо Довженко изменилось, вместо страсти там читалась злость. Видимо, он не любит напоминаний о том кровавом времени, слишком много боли. С силой оттолкнул от себя, так что я упала на диван, потрясенно смотря на Валеру снизу вверх.

— Раком встала.

Конечно, я не собиралась выполнять его приказ. Но самое странное, грубые слова не вызывали злости, только возбуждение. Сколько в жизни нелепостей… Довженко совершенно не расстроило мое упрямство, он развернул меня, поставил на четвереньки, нагнул голову к кровати. Я кукла, безвольная текущая кукла в его руках.

— Раздвинь ноги.

Ещё один приказ, который я не собиралась выполнять. На попку весьма ощутимо опустилась его рука. Вскрик сорвался с губ. Рука снова припечатала кожу ягодиц, на этот раз ещё больнее… ещё приятнее.

— Ну же, хватит, Ира! Перестань делать вид, что это тебе не нравится! Я уже досконально изучил твои реакции.

Да, он прав, к чему эта поза? Я его хочу, не меньше, чем меня Валера. А может, даже больше, потому что редкий секс с мужем всегда оставлял меня разочарованной. Ноги сами собой разошлись в стороны. Мужская рука нырнула между ними, продвинулась дальше, раскрывая половые губки. Не смогла сдержать всхлип, когда пальцы Довженко дотронулись до клитора. А гори все синим пламенем! Ноги раздвинула еще шире и вильнула навстречу Валере попкой. Его шепот: «Шлюшка…» — не покоробил, а лишь сильнее завел…

— Возьми меня!

Голос прозвучал неожиданно для нас обоих. Довженко даже вздрогнул, не смог скрыть своего удивления. Неужели это сказали мои губы?..

Я правда шлюха?! Или просто обделенная женщина, которая до появления в своей жизни шантажиста никогда не чувствовала настоящей страсти? Мишка Кутаков не в счет, тогда было очень пусто и очень горько от осознания, что я никому не нужна, а муж спит со шлюхами, воспринимая меня красивой вещью, с которой не обязательно считаться. Каждый ищет себе оправдания… Выгнулась, когда Валера проник в меня. Его руки клещами вцепились в бедра. Мощный толчок в самую глубину, потом снова и снова. Удовольствие прострелило, скрутило внутренности в туго запутанный узел. Еще! Хочу еще! И он таранил и таранил. Конечно, я не осталась безучастной — невольно подвывала каждому удару. Пальцы судорожно вцепились в обивку дивана. Ноги дрожали, подгибались, разъезжались в разные стороны. Мужские бедра с развратными хлопками бились о мои ягодицы. Член все глубже и глубже, немного даже больно. Или это от рук, крепко сжимающих мои бедра? А взбешенной самке внутри меня все мало, ей хотелось, чтобы ее проткнули насквозь, разорвали на мелкие, бьющиеся в удовольствии клочки, вбили в диван, на котором трахают, подбросили к потолку.

— У-у-у. — завыла я.

Напряжение в теле стремительно нарастало. Вся замерла и оцепенела, развратно подставив попку под его удары. А внутри бурно распространялся огонь, да такой сильный, что, кажется, сейчас кровь вскипит в жилах. Груди дергались в такт его интенсивным ударам. Дышать стало нечем. Воздух как будто испарился, исчез, вылетел в окно или просочился в решетку вентиляции. В надежде получить хоть глоточек кислорода открыла широко рот, слюна капнула на подушку. Валера почувствовал, что я на грани, толчки стали еще более интенсивными. Мужские пальцы коснулись клитора, теперь меня било током со всех сторон. Боже, какой Валера шикарный любовник! А член все быстрее в самую глубину.

— У-у-у!! — завыла диким, не своим голосом.