Шантажистка

Через две недели после похорон мы с Эммой спросили Габриэллу, не хочет ли она переехать в Сандаун и жить с нами. Даже не знаю, что бы я делал, откажись она, однако соблазн проживания на берегу моря оказался для сестры непреодолимым. Единственным ее условием был переезд Арчи, так что теперь коняга обитает в новой конюшне в нескольких километрах отсюда. Мне даже кажется, что Габриэлле доставило облегчение, что больше ей не придется наведываться в то место, где на нее покушалась Эми.

Так вот и вышло, что мы живем здесь эдакой состряпанной на коленке семьей. Пускай нас и соединили крайне неблагоприятные обстоятельства, именно благодаря этому мы так высоко и ценим свое нынешнее положение. И а не откажусь от него ни за какие сокровища в мире!

— Приехали! — вопит Габриэлла с другого конца вестибюля.

Я отрываю взгляд от фотографий и вижу подкативший ко входу автобус.

— Ну что ж, вперед!

Мы выходим наружу, где двадцать четыре распираемых от возбуждения ребенка уже покидают транспорт. Их сопровождают Дебби и Хлоя, две волонтерки из лондонской благотворительной организации, помогающей нашему предприятию. Мы пожимаем друг другу руки и ведем детей в вестибюль.

Несколько минут их приходится успокаивать, после чего я наконец-то могу выступить с приветственной речью.

— Доброе утро, дети. Меня зовут Уилл.

На меня устремляются двадцать четыре пары глаз неугомонных гостей. С широкими улыбками на взбудораженных личиках они хором отвечают:

— Доброе утро, Уилл!

— Я понимаю, что вам не терпится поскорее оказаться на пляже, так что сейчас покажем вам номера и сразу же отправимся к морю. Идет?

Ответом мне служит всеобщий вопль одобрения.

— Но сначала позвольте мне познакомить вас с двумя исключительными леди, которые будут за вами присматривать.

Я представляю им взволнованную Эмму и несколько сконфуженную Габриэллу. По своему состоянию она гораздо ближе к возрасту новых постояльцев, нежели мы, и, подозреваю, мое официальное упоминание «леди» пришлись ей не очень по вкусу.

— И последнее, прежде чем вы отправитесь в свои комнаты, — продолжаю я. — Поскольку вы наши самые первые гости, мне хотелось бы отметить наше официальное открытие.

По моему знаку Габриэлла и Эмма приносят подносы с апельсиновым напитком и обходят ребят. Наконец, в руке у каждою из них пластиковый стаканчик, и я беру последний и спрашиваю:

— Кто знает, что такое тост?

Девочка в первом ряду поднимает руку.

— Да, юная леди?

— Это поджаренный хлеб, так ведь? — неуверенно предлагает она.

— Хм, верно, но еще это то, что мы делаем, когда хотим отметить какое-нибудь знаменательное событие. В общем, я скажу несколько слов, а вы вот так поднимите свои стаканчики.

И я демонстрирую им, подняв свой.

— А потом все громко крикнете «ура». Поняли?

Дети кивают и хихикают.

Я прочищаю горло, и в вестибюле воцаряется тишина.

— Итак, мальчики и девочки. С огромным удовольствием и невероятной гордостью официально приветствую вас в «Доме Клемента»!

Двадцать четыре стаканчика устремляются вверх, раздается неистовое: «Ура!».

Бросаю взгляд на вторую фотографию на стойке и тихонько произношу свой личный тост:

— За тебя, мужик. Удачи!

В шестидесяти километрах…

Поезд прибыл на станцию, в последний раз на которой он был восемнадцать месяцев назад. Отчаяние привело его обратно.

За прошедшие шесть месяцев Клемент сменил три съемные комнаты в различных районах Лондона и с десяток работ. Повстречал сотни человек, однако голос продолжал упрямо молчать. И тогда, устав ждать, решил отыскать ответы самостоятельно.

Он закинул рюкзак на плечо и двинулся с платформы к выходу со станции.

Некоторых его попутчиков встречали любимые. Клемента встречать было некому, и он завистливо покосился на обнимающуюся молодую парочку. Когда-то и у него была такая жизнь.

Изо всех сил пытаясь отделаться от нахлынувшего ощущения одиночества, он направился в центр города.

По пути он то и дело ловил на себе взгляды встречных прохожих. Буквально все они, от юнцов до стариков, прекрасно понимали — как и он сам, разумеется, — что ему здесь не место. В Лондоне-то на него практически не обращали внимания, но здесь, в провинциальном городке, из-за своих габаритов и одеяния Клемент выглядел ходячей диковинкой. Как правило, хватало зыркнуть в ответ, чтобы зеваки обнаруживали в поле своего зрения нечто более интересное.

Пять минут спустя он свернул в тихий закоулок, прочь от изучающих взглядов местных жителей.

Пункт его на значения лежал метрах в пятидесяти дальше по улочке, слева. Нога сами понесли его быстрее, когда показались три магазинчика в ряд, все уже закрытые. Клемент прошел мимо газетного киоска и салона для новобрачных и остановился возле заведения, где и надеялся отыскать ответы — «Бакстерс букс».

На другой стороне улицы некто, не замеченный Клементом, с интересом следил, как тот исчез в проходе рядом с магазином.

Этот некто улыбнулся, выдержал паузу и последовал за здоровяком.