Шантажистка

Двери лифта распахиваются с мелодичным сигналом, открывая ворсистый ковер на полу. Зеркальные стены кабины отражают странную парочку, словно из сатирического шоу: политик средних лет с красавицей-любовницей много моложе его.

Не выдерживаю и опускаю взгляд.

Мы выходим из лифта, проходим по коридору и останавливаемся у номера 904.

— Нам сюда.

Номер хоть и не люкс, но шикарный, с двумя огромными арочными окнами во всю стену. Преобладают коричневые и кремовые цвета, хотя подозреваю, что художник-оформитель содрал за них как за «коричный» и «латте».

— В здешних номерах я никогда не бывал. Выглядит впечатляюще.

— Обычно мне приходится останавливаться в замызганных мотелях, — отзывается Габби, кладя сумочку на комод. — Поэтому в Лондоне обязательно себя балую.

— Кстати, надолго вы здесь?

Она наклоняется к мини-бару.

— Пока даже не знаю. Хотите выпить?

— Да, не откажусь.

Женщина открывает миниатюрные бутылочки, смешивает джин с тоником и ставит два бокала на столик между вольтеровскими креслами.

— Садитесь же, — приказывает она.

Я подчиняюсь и немедленно хватаюсь за свой бокал. Габби снимает пиджак, под которым оказывается блузка без рукавов, затем скидывает туфли и усаживается напротив.

— Господи, хорошо-то как, — вздыхает она. — Целый день на ногах в новых туфлях. Не лучшая идея.

Сделав глоток, она откидывается в кресле и скрещивает ноги.

— Уильям, вам удобно? Можете тоже снять пиджак, не стесняйтесь.

Предложение, между прочим, весьма кстати, поскольку меня внезапно бросает в жар — в значительной степени из-за блузки Габби, почти прозрачной и открывающей на обозрение кружевной бюстгальтер и пышную грудь.

— Да, пожалуй, — соглашаюсь я.

Хозяйка номера немедленно забирает у меня снятый пиджак.

— Для таких случаев существует шкаф.

Наблюдая за ней, напоминаю себе, что пришел только перекусить и составить компанию. И как истинный джентльмен обязан дать отпор блудливым помыслам, неумолимо подкрадывающимся все ближе.

Габби закрывает дверцу шкафа, однако за столик не возвращается.

— Слушайте, чувствую себя настоящей замарашкой, — говорит она. — Не возражаете, если я быстренько приму душ и переоденусь перед едой?

Я киваю.

— Пять минут! Обещаю.

Женщина исчезает в ванной, оставив дверь чуть приоткрытой. Несколько секунд спустя оттуда раздается плеск воды.

Еще пара мгновений, и дьявольский голос начинает нашептывать на ухо, что Габби не закрыла дверь специально.

«Не глупи, мужик!»

Затем враг рода человеческого приступает к соблазнению образами. Вот я подхожу к ванной и распахиваю дверь. Замираю на мгновение, упиваясь видом обнаженной Габби, намыливающейся за стеклянной перегородкой. Быстренько раздеваюсь и подкрадываюсь к душевой кабинке. Тут женщина разворачивается, и ее тело предстает передо мной во всей своей красе. Габби улыбается и манит меня к себе.

Нарастающее напряжение в брюках возвращает меня к реальности, и в этот же момент шум воды смолкает. Я с облегчением вздыхаю, что мои фантазии таковыми и остались. Меня пробирает дрожь от одной лишь мысли, что я мог выставить себя полным кретином.

Дверь ванной распахивается, и я ожидаю увидеть Габби в каком-нибудь нестрогом наряде. Хм, вряд ли можно вообразить что-либо более нестрогое, нежели белое полотенце, едва прикрывающее грудь и бедра.

— Вот дура, — усмехается женщина. — Забыла взять одежду.

Габби открывает шкаф, и напряжение возобновляется. Судорожно глотаю джин и отчаянно пытаюсь не смотреть, как она перебирает содержимое гардероба.

Естественно, воли мне на такой подвиг не достает, и в итоге я попадаюсь с поличным, когда женщина внезапно оборачивается ко мне и говорит:

— Уильям, не сочтите за труд, передайте мне во-он ту сумку.

Она указывает на кожаную дорожную сумку возле кровати, буквально в паре метров от моего кресла.

«А вот это плохо. Очень-очень плохо».

Мне снова тринадцать, и я стою в очереди в школьный буфет — именно тогда у меня впервые и случилась непроизвольная и крайне неприличная эрекция.

— Вот эту? — глупо переспрашиваю я, указывая на единственную сумку в номере.

— Да, пожалуйста!

Мысленно корю себя за опрометчивое решение снять пиджак. Однако бегут секунды, убедительную отговорку найти не удается, и я неохотно встаю и, скрючившись, бочком подбираюсь к сумке.

— Вам плохо? — хмурится Габби.

— Нет, просто спину слегка прихватило. Сейчас пройдет.

Хватаю треклятый багаж и направляюсь к хозяйке, продолжая весьма убедительно изображать Квазимодо.

— Вот, — мычу я, протягивая сумку.

— Вы точно в порядке? — уже не на шутку беспокоится Габби.

— В полном, честно-честно.

Не рискуя развернуться, задом наперед пячусь к своему креслу, что, с учетом моего незнакомства с обстановкой, оборачивается фатальной ошибкой. Демонстрируя Габби улыбкой, как у меня все прекрасно-распрекрасно, правой ногой я задеваю за ножку табурета и, судорожно дернувшись и взмахнув руками, падаю навзничь и растягиваюсь на полу.

— О боже, Уильям! — вскрикивает Габби. — Вы не ушиблись?