Шанти

– Только и делаю, что думаю. И об Андрусе думаю – каждый день. А больше – о вас. И о нашем внуке. Надеюсь, он все-таки сдастся. Не хочется, чтобы ребенок был от Хетеля. Или от Эгиля. Или от такого же тупоумного парня. Иногда я думаю, что эта тупоумность тоже печать, которую налагает Лес. Здоровые, красивые и… тупые.

– Ты слишком строг к местным парням. – Адана тихонько хихикнула в тишине ночной спальни. – Им просто не нужен слишком развитый разум. Что они, ученые? Зарабатывают написанием трактатов? Простые парни, и среди них много хороших людей. И дети их будут хорошими людьми. Поставь их в такие условия, когда они вынуждены будут использовать свой разум, и он разовьется. Пока что жизнь требует от них умения драться, охотиться и… делать детей. Дети от них рождаются здоровые, сильные.

– И тупые!

– Вот ты упрямый! Опять за свое! Так что мы решили? Столько болтовни, а решения никакого!

– Ничего не решили. Все идет так, как должно идти. Как боги решат, так и будет. Сойдутся – значит, сойдутся. Нет – значит, такая судьба. Я ни подталкивать их друг к другу не буду, ни разводить в стороны. Все, хватит… милая, иди ко мне… ну! О боги… сколько я лет на тебе женат и все как мальчишка… влюблен в тебя!

Андрус лежал на кровати и тихо ругался. Матерно, по-черному. Только что он слушал, как в дверь скреблась Беата. Долго так скреблась, упорно, настойчиво. Потом плакала, сидя на полу. Потом ругалась, надо признать, довольно умело. Рассказала про Андруса все, что он собой представляет, – его ненормальные наклонности, его отвратительный вид, его гадкий характер, – придя в конце к единственно правильному выводу: этот грязный ублюдок недостоин ее любви. Потом снова плакала. Потом… ушла. И стало тихо. Так тихо, что хотелось повеситься.

Любил ли ее Андрус? Хотел, да. Очень хотел. Ему было приятно с ней рядом находиться, разговаривать, приятно было бы лежать в одной постели… Но разве это любовь? Разве только это любовь? Почему-то ему казалось, что нет. И он хотел разобраться в себе.

Андрус закрыл глаза, и тут же на его усталый организм навалился сон. Нет, не тот черный, похожий на темный колодец, в который сбрасывает милосердная рука бога. Сон Андруса был цветным, странным, полным эмоций и не позволял отдохнуть – в нем он летал в небе, освещенный лучами яркого солнца, а внизу клубились белые, как сахарные, облака. Громадные крылья несли сверкающее, огромное, покрытое чешуей создание, а на плече Андруса сидело такое же создание, только маленькое. Оно ехидно улыбалось, и Андрусу было с ним очень хорошо, так хорошо, как бывает в обществе старого, испытанного друга, с которым не надо выбирать слова и который не обидится, если ты ляпнешь что-то не по делу…

Потом приснился огонь – потоки огня, взрывы, кровь, мертвые тела и крылатые создания, изувеченные чьей-то жестокой рукой… его рукой.

– Андрус, вставай! Вставай скорее! Там пришли!

Андрус очнулся от тяжелого сна, утер со лба испарину, надел штаны и открыл Адане, шагнувшей в комнату.

– От старосты пришли. Бирнир жалобу подал, суд желает сотворить. Говорит, что ты тварь, что тебя надо изгнать из села и вообще уничтожить.

– Так изгнать или уничтожить? – усмехнулся Андрус. – Что-нибудь одно.

– Не смейся. Дело серьезное, – помотала головой женщина. – Если суд присудит… или драться, или уходить. Нам всем. Готовься, продумай, что будешь говорить. Урхард сейчас внизу с ними разговаривает.

– Что ж, поговорим, – пожал плечами Андрус и, найдя рубаху, начал ее надевать, – а надо будет, и подеремся. Первый раз, что ли?

Адана посмотрела на Андруса и невольно содрогнулась. Ей показалось, что глаза мужчины светятся зеленым светом…

Глава 6

Внизу ждали двое парней – Андрус их не знал. Они были облачены в кольчуги, с мечами на поясе, с ножами и кинжалами. Рядом стояли хмурый Урхард и раскрасневшаяся, возбужденная Беата. Она что-то говорила, но осеклась, когда увидела Андруса, замолчала и отошла в сторонку, всем своим видом демонстрируя равнодушие.

«Вот так и до ненависти один шаг, от любви-то», – подумал Андрус и постарался выкинуть Беату из головы, занявшись чем-то более важным, например спасением своей жизни, так как ситуация была накалена до предела. При виде Андруса парни тут же схватились за рукояти мечей, а в дверном проеме показался лучник с наложенной на тетиву стрелой. Тетива была натянута так, что, того и гляди, тяжелая бронебойная стрела пробьет грудь «преступника» навылет. И еще Андрус заметил, что наконечник стрелы серебрился тем металлом, которым покрыты клинки, предназначенные для борьбы с тварями. Отряд борцов с тварями подготовился к захвату Андруса, приняв все возможные меры предосторожности. Вот только как-то неумно: что толку от серебристых мечей и стрел, если тот, на кого они направлены, может ускориться и убить всех агрессоров на месте прежде, чем они сумеют воспользоваться своим оружием?