Шанти

– Нет, не нахожу. Если вы считаете, что моя лавка здесь не нужна, я уйду. Честно говоря, мне уже надоело сидеть в этой глуши, пора расширять дело, – холодно сказал Урхард, – а вы продавайте свои шкуры тем, кто заплатит лучше. Мои цены вам не нравились – ищите другого купца. А мы уходим. И если вы попробуете нас остановить, заверяю вас, не один из моих любимых односельчан поплатится своей головой.

– Найдется кому купить шкуры! – опять с места выкрикнул Бирнир. – И почестнее люди, чем ты, кровосос!

– Ах, вот что… я-то думал, что кто-то тебя, идиота, нанял, – усмехнулся Урхард, – а ты просто решил выжить меня из села и занять мое место? И кто еще у тебя в компаньонах? Дай-ка я догадаюсь… староста, да? Молчите? Это вы твари, а не Андрус! Пошли отсюда, парень, это не суд, это грабеж!

– Стой! – грозно крикнул староста. – Объявляю решение суда! Слушайте все! И не говорите, что не слышали! Работник Урхарда Гирсе, именуемый Андрусом, объявляется виновным!

– В чем виновным-то?! – не выдержал Андрус. – Ты ничего не доказал! Ну и придурки…

– Я что говорил? – глухо буркнул Урхард. – Придурки-то придурки, а насчет денег они соображают.

– Виновным в том, что он, по мнению суда, является тварью!

– А мне кажется, вы твари! – негромко сказал Андрус. – И придурки.

– Тсс… – остановил его Урхард. – В драку влезть успеем. Послушаем.

– …Приговаривается к изгнанию! Но! – Староста сделал паузу, и народ притих, ожидая продолжения. Староста был хорошим оратором, а в должности старосты уже пятнадцать лет – волей-неволей научишься управлять толпой. Опыт – великое дело. – Но ему дается три месяца на то, чтобы доказать, что он не тварь. Если через три месяца Андрус не перекинется в тварь, он сможет вернуться в село. Купец Урхард Гирсе приговаривается к штрафу в один золотой за пререкания с судом, за угрозы и непочтение! Но если хочет, может остаться в селе и торговать, как и прежде. Андрусу даются сутки, чтобы покинуть пределы села, после этого каждый, кто встретит его в пределах черты, может Андруса убить и не понесет за это наказания. Сказано – сделано! Суд закончен. Андрус, сутки на сборы, это понятно?

– Ты какого хрена его не выгнал?! – Бирнир ревел как зверь, надвигаясь на старосту. – Ты что… ты… ты…

Мужчина задохнулся от ярости, побагровел, потом закашлялся и стал задыхаться, будто вдохнул что-то невидимое, забившее ему глотку. Андрус уловил волну удовлетворения, исходящую откуда-то из первого ряда, и заметил довольную физиономию лекарки. Она тайком вытерла ладонь о юбку, предварительно быстро осмотревшись – не видел ли кто-нибудь из односельчан.

– Хитрая гадина этот староста! – в бессильной ярости сплюнул Урхард. – Пошли отсюда, здесь больше делать нечего!

Андрус встал со скамьи и пошел следом за ним, глядя в широкую спину, обтянутую рубахой из толстой клетчатой ткани, прикрывающей кольчугу. Рука Урхарда, лежавшая на рукояти меча, побелела от напряжения, а лицо, наоборот, налилось кровью.

Отойдя шагов двести от дома старосты, Урхард разразился такой черной руганью, что Андрус решил запомнить несколько выражений и спросить купца, что они означают. В жизни пригодится.

Отругавшись, купец выдохнул и досадливо бросил:

– Чуял я последний год, что меня хотят отсюда выжить. К тому шло. Но не думал, что все будет так быстро. Думал, успею подготовить себе дело в городе, и вправду хватит уже сидеть в глухомани, девчонки давно мне говорили, что пора перебираться в город, да я все медлил. Вот и теперь хочешь не хочешь, а придется. Да ладно, наплевать. Дом только жалко – продать его не продашь, оставлять – сожгут к демонам. Все барахло ведь с собой не увезешь.

– Подожди, Урхард. – Андрус остановился возле здоровенной сосны, растущей на обочине и дававшей приятную тень. Сегодня солнечно и жарко, потому постоять в тени хотя бы минутку, вдохнуть лесной воздух было довольно приятно.

– Что? Тебе плохо? – нахмурился купец. – Ты же еще после вчерашнего не отошел, а тут вот… суд, мать его!

– Нет. Я хорошо себя чувствую, даже очень хорошо. С тех пор как вы меня подобрали, лучше, чем сейчас, я себя никогда не чувствовал.

– Точно? – Умные глаза Урхарда впились в лицо парня. – И почему же ты так хорошо себя чувствуешь? Вроде бы должен сейчас переживать, а?

– Вы не должны уходить, – начал Андрус, задумчиво глядя в даль, туда, где в дымке горизонта исчезала зеленая волна Леса. – Я уйду один. Только не говори, что это неправильно и все такое прочее. Чушь это все. Правильно – уйти одному, выждать время и вернуться, если это возможно. Дай мне только немного денег взаймы, я потом отдам, меч да одеться во что-нибудь.

– И куда ты пойдешь? В город?