Шапито

Я снова вступал в дело. Кажется, люди опять доверяли мне, а, главное, мексиканец дал мне знак поднять конверты и разобраться. Я начал поочередно раскрывать их. В каждом из них лежало по одной фотографии, не больше. Надо сказать, Том, я до сих пор ума не приложу, как они это сделали. Я не видел, в каких ситуациях нас фотографировали, к тому же, полароид довольно громоздок, и сделать несколько снимков незаметно просто невозможно, а фотографировать на пленку, а затем так быстро проявить, высушить … Я не знаю, как они это провернули, но факт оставался фактом. В четырех из них лежали фотографии самых первых зрителей, в трех – фотографии новичков, среди которых был и мексиканец, в последнем, помятом и обгоревшем – фото рыжего парня, который первым достиг детской площадки. И начался очередной виток массового помешательства.

Рыжий начал кричать, что он выиграл и хочет выйти отсюда, что его ждут деньги, слава и жизнь без забот. Девушка, дочь хозяина квартиры, пронзительно и визгливо орала, что это всего лишь фотографии тех, кто прошел «в финал», что впереди еще одно испытание, а мексиканец просто хотел грохнуть рыжего, потому что вроде как обгоревший и мятый конверт как бы намекал, что парня нужно исключить из игры. Остальные же уголовники галдели, что они тоже в игре, и вот, когда ситуация достигла точки кипения, новый персонаж из толпы выдвинул свою теорию.

Бродяга вышел в центр и заявил, что почти смог окончить медицинский институт и знает разгадку. Он поочередно спросил имена каждого из них, записал что-то на обратной стороне одного из конвертов, а через несколько секунд рассказал, что, если сложить первые буквы имени каждого из участников, чьи фото оказались в конверте, а перед буквой с именем рыжего парня добавить слово огонь, то, в переводе с латыни получится…

В этот момент я окончательно все понял. Да, за нами точно наблюдали все это время. Нам ни разу не дали прямых указаний – вероятно, указаний и не было! Возможно, уже давно мы сами выдумываем себе все новые и новые испытания, а те, кто за этим смотрят, эти клоуны – маньяки, наверняка просто изредка подливают масла в огонь. Я не знал, как они обладают такой властью, что собрали здесь столько людей, знакомых друг с другом, как с такой скоростью сделали наши фото, но я был сыт по горло этой чертовщиной. Краем уха я слышал, что страсти накаляются все сильнее, и не все хотят следовать новой версии от какого-то бродяги, не закончившего медицинский, а я понял всего две вещи, в них я был на сто процентов уверен. Первое – что за нами все это время наблюдали. Не знаю как, но это было очевидно. И второе – никто не собирался нас убивать. Мы, словно подопытные крысы, копошащиеся в аквариуме, находимся под пристальным наблюдением, и нам подбрасывают все новые и новые задачки. Никто не сможет навредить нам кроме нас самих. Ничто не убьет нас кроме навязанной создателями игры конкуренции и жажды получить желанный приз.

А потому я просто ушел. Сказал, что готов проиграть и выхожу из игры. В этот раз мне никто не ставил никаких условий, вроде как «выйдешь за дверь – и уже не вернешься» – всем было плевать, они спорили о дальнейших планах. На этот раз все заходило куда дальше, чем раньше, когда мы дружно побежали, толкаясь и пинаясь – сейчас среди нас находились бандиты и убийцы, многие из которых всегда с оружием. А потому я вышел из квартиры, спустился на лифте на первый этаж и просто пошел в сторону кампуса. На улице уже давно стемнело, но каким-то чудом мне удалось поймать попутку, и ночью я уже спал, как убитый, забыв обо всем. А на утро вернулся Микки, уставший и злой, не желавший говорить ни слова и дико злящийся на меня, стоило мне хоть как-то затронуть эту тему.

Через две недели, когда память о тех событиях уже превратилась в какое-то воспоминание, о котором думаешь, что этого не могло случиться с тобой, что такая чушь могла только присниться или появиться в башке от слишком частого употребления травы, мне в ящик стола подбросили ключик и записку. Это был ключ к банковской ячейке, о чем и повествовалось в записке. Когда же днем позже я зашел в банк и открыл свою ячейку, то нашел там туго набитую барсетку с двумя сотнями чеков на предъявителя, по тысяче долларов каждый – как я понимаю, чтобы не привлекать внимание. Я довольно быстро снял все деньги, и сразу после колледжа открыл свое дело. Все чеки были выписаны какой-то европейской компанией, имя которой я впервые слышал. Интернет тогда еще не изобрели, а жадность не позволила мне сохранить хотя бы один экземпляр на будущее, а потому я так ничего и не узнал о том, кто же все таки стоял за тем представлением, кто были эти клоуны, что случилось с остальными людьми, и, главное, кто заплатил мне двести штук.

Мэтью Уэст замолчал и снова принялся раскуривать сигару. репортер нервно заерзал в кресле.

– Так это и есть та история о том, где Вы взяли свой стартовый капитал? Все было именно так?

– Да, – Коротко ответил миллионер.

– Но ведь… Без записи нашего разговора мне никто не поверит…