Шапито

– В любом случае, когда Микки ушел, мы обнаружили, что дверь в эту комнату такая же железная и прочная, как и при входе, и что клоуны собираются ее закрывать, – Продолжил свой рассказ миллионер, как будто и не слыша реплику репортера. – Правда, перед этим один из них с трудом протиснулся к нам и спросил, не холодно ли уважаемым зрителям? Нужно сказать, что, когда ушел Ллойд, свободного места не стало ни на йоту больше – люди продолжали с трудом помещаться в тесной комнатушке, стоя бок о бок друг с другом. Так вот, жонглер спросил, не холодно ли нам, и при этом на лице, даже под толстым слоем грима, читалась отвратительная хитрая гнилая усмешка. А в следующую минуту он начал закрывать стальную дверь, а, когда расстояние между дверным косяком и толстой металлической преградой осталось минимальным, чья-то рука умелым движением затолкнула внутрь короб с теплой одеждой. Пальто, плащи и даже несколько теплых меховых шуб, таких, как в кино носят наркоторговцы из бедных кварталов, смотрели на недоумевающих людей из грубой деревянной коробки, в то время как за окном стояла майская жара. Не то, чтобы прям уж летний зной, но большинство девушек уже наделил легкие платья или шортики, позволяющие парням насладиться их прелестями. И в тот момент, когда дверь закрылась, оставив толпу людей в тесной комнатушке, началось именно то, чего я боялся больше всего с самого начала. Паника и безумие.

Кто-то из дальних концов комнаты бросился вперед, сминая и расталкивая менее сильных и стойких людей, пытаясь как можно скорее достичь ящика и выбрать себе одежду получше. Другие, стоящие впереди, уже копались в коробе, стараясь не подпустить конкурентов. Кто-то кричал, отовсюду сыпалась бранная речь, а затем я услышал громкий звук падения чьего-то тела. Только вот никто не обращал на это внимания, и упавшего на пол человека едва не растоптали. Честно говоря, при всем том, что я отлично помню каждую деталь и каждую секунду этого майского дня, именно этот упавший на пол человек каким-то странным образом выбыл из моего сознания. Я не помню, женщина это или мужчина, какой комплекции и возраста. Странная с годами становится память…

Итак, одежда быстро закончилась, и, естественно, ее не хватило на всех. Пока что еще никто не пытался отнять шубу или плащ у людей, кому повезло первыми завладеть вещью, но я прекрасно понимал, что это лишь вопрос времени. В данной ситуации я осознавал, что холод не так страшен, как паника, потому что в комнате слишком тесно, и даже если резко похолодает, мы еще довольно долго продержимся, отапливая воздух своим дыханием и друг друга своими телами.

Постепенно все утихли, и великая штука наш страх – я, как и многие другие, начал покрываться мурашками. В жаркий майский день, стоя в одной комнате с кучей других столь же невезучих зрителей, когда пот должен литься по моему лицу, когда в комнате должно быть нестерпимо душно и жарко, мы начали мерзнуть. Я внимательно изучал потолок, стараясь найти вентиляционную шахту или что-то подобное – место, откуда нам могли нагонять ледяной воздух – но не находил ничего подходящего. К сожалению, изучить пол или стены я не имел возможности – теснота и мой невысокий рост не позволяли мне этого.

Спустя какое-то время мы начали постепенно переговариваться и обсуждать ситуацию, высказывать свои идеи. Честно говоря, тогда, да и сейчас, мне казалось, что среди нашей группы людей может быть один-два засланных клоунами агента, или, что, на мой взгляд более вероятно, где-нибудь под потолком скрыта камера, которую я не сумел найти. Люди разговаривали, сначала сдавленно-тихо, а затем все смелее и смелее высказывая свои предположения относительно ситуации и того, что нам стоит делать дальше. Я видел, что те, кто завладел верхней одеждой, кутались все сильнее, заворачивались в нее, да и мне, честно говоря, становилось холоднее с каждой минутой. Кто-то предположил , что тех, кто остался снаружи, заморозят, убьют холодом, что иначе нельзя объяснить, зачем людям в комнате выдали шубы. Другие с ним соглашались, но я не верил в подобную чушь. Более вероятно, что это нас хотят заморозить, что мы здесь сдохнем от холода, потому что с остальными сумасшедшие циркачи проведут время иначе, придумают другие конкурсы для убийства. Кто знает, что у них в головах, но в то, что нас никто не собирается спасать, просто так, без причины, выбрав случайных людей среди общего числа зрителей, я не верил.

Минут через двадцать я чувствовал себя совсем плохо. Голова кружилась, в глазах мутнело, ноги стали ватными… По какой-то причине мне все еще было холодно, но организм вел себя так, словно страдал от перегрева, как будто вот-вот у меня случится тепловой удар.

– На самом деле никто не загонял холодный воздух в комнату, верно? – Заинтересованный корреспондент и сам не заметил, сколь бесцеремонно прервал рассказ собеседника. Кажется, для Томаса сейчас не важно, кто перед ним сидит, не важен рассказчик – интересна лишь сама история.