Шапито

– Все верно, мальчик мой, – Автоматически произнес Уэст, и спустя секунду, осознав, что только что произнес, немного дернулся. Он тоже с головой погрузился в воспоминания, и теперь как будто вжился в роль старика, рассказывающего своему внуку очередную историю из жизни, – Никто не нагонял холод, это страх заставлял нас дрожать, это ужас покрывал нашу кожу мурашками и полностью отключал рациональный логический мозг. Как думаешь, Дэй, чего боялся каждый из нас в тот момент?

– Клоунов – психопатов и их лидера, того, кто за всем наблюдает и говорит в микрофон? – С вопросительными интонациями в голосе наполовину ответил, наполовину спросил репортер.

– Нет. Неизвестности. Мы всегда боимся неизвестности больше всего. Когда ты смотришь фильм ужасов, тебе страшно лишь до тех пор, пока не покажут чудище или маньяка. В общем, пока ты не увидишь зло. Увидев противника, твой мозг начинает работать иначе, думать, как победить, как нащупать слабые места соперника. Но пока ты ничего не знаешь, тебе страшно. Мы боялись неизвестности, только и всего.

Томас Дэй не знал, что ответить. В принципе, слова миллионера имеют смысл, но в любой ли ситуации они верны? Так или иначе, репортер, как и всегда, решил промолчать, а Мэтью, выдержав небольшую паузу, продолжил.

В общем, когда мне стало совсем дурно, я сказал, что нужно выходить. Пытался объяснить людям, что на самом деле это мы в ловушке, что нужно выбираться, но никто даже слушать меня не хотел. На самом деле, их можно понять – какой-то студент вдруг решил, что лучше других знает, что нужно делать и как поступать. Других желающих выйти не нашлось, несколько человек, из тех, что больше всех боролись за одежду, предложили мне билет в один конец. Как сейчас помню мужчину лет сорока пяти с прожилками запойного алкоголика на носу, который грубым пальцем рабочего с кривым желтым ногтем тыкал мне в грудь, а из его зловонного рта с частью выпавших зубов среди проклятий и ругательств слышались слова типа «выходи», «не вернешься» и «сдохнешь от холода». Какого же было мое удивление, когда основная масса людей его поддержали. По сути, у меня стоял нелегкий выбор, очередная лотерея с шансом на победу в 50% – выйти и не иметь возможности вернуться, или остаться. Честно говоря, не будь этого мужчины с нами, и не поддержи его народ, я бы, возможно, остался.

Но я прекрасно понимал, что этот человек за счет грубой физической силы и наглости уже стал негласным лидером, и очень скоро все будут ему подчиняться. И еще неизвестно, кто хуже – этот полуобразованный самодур, или клоуны-маньяки, размахивающие острыми предметами у тебя над головой. Я представил, что будет дальше, если я останусь здесь, под властью этого пьющего работяги. Не пойми меня неправильно, Мэт, я мог бы его ударить, но в колледже мое физическое развитие сильно отставало от умственного, а люди явно поддержат взрослого мужчину, не студента. А потому, представив, что паника, как при разборе одежды, может повториться или перерасти во что-то более серьезное, я предпочел выйти. Уж лучше смерть от холода, чем находиться под властью полоумного алкоголика, который привык все вопросы решать лишь за счет силы.