Шапка Мономаха

А за год, прошедший со дня секретного венчания, Бен-Амин обжился в граде Киеве совершенно. Вступил в компанию с процентщиком Нахумом, и их торговля золотом и мехами процветала. Бен-Амин потихоньку оживал душой. Природная простота этих диких русичей, их наивная хитрость и жестокая бесстрашность, мрак древнейших суеверий, идеально сплавившийся с новым церковным каноном, не испорченные еще излишествами естественная красота и сила все больше внушали ему восхищение. И понемногу начал он понимать, отчего его братья по вере избрали именно эту страну, чтобы строить здесь свой дом, и не променяют ее на роскошь Византии и неверные блага Римских королевств. И пренебрежительная кличка «жид», и случавшиеся погромы – все это только издержки взаимного и трудного сосуществования очень разных народов. Впрочем, к «жидам» нельзя сказать, чтобы эти православные варвары относились особенно жестоким образом. Резали здесь и половцев, и друг друга почем зря, в лихой удали и жажде земель и власти. Евреям порой перепадало и за дело, когда наглели на процентах и закупах, а местное население предпочитало разрешение конфликтов скорее силой дубины и кулака, чем силой невнятного еще закона. Но видел Бен-Амин и другое. Великую мощь и великий дух, светлый и здоровый и могущий создавать себе великое будущее. А спустя еще немного лет не представлял уже и жизни своей без этого шумного, бестолкового и радушного города. А как выйдешь за его врата, тут тебе и степь, и лес, и река красоты такой, что не уступит и Пропонтиде со всеми ее громоздкими, бездушными, холодным дворцами. Бен-Амину только перевалило на шестой десяток, и на киевских хлебах он раздобрел и помолодел. И даже женился на внучатой племяннице Нахума и народил троих детей. Целых два сына и дочка, и дом у него каменный, и жалует его милостью князь, и невероятные просторы, затевай любое дело, богатств у этой земли достанет на всех. Здесь жить и жить. И Бен-Амин отписал в Константинополь родне покойной жены, пусть приезжают и еще берут с собой, места хватит, а покровительство от князя Бен-Амин обещает. И только отправил свое послание по реке с купеческими ладьями, как тут же опомнился.

Будто, наконец, открылись его глаза и окончательно прояснился разум. Что же он натворил, сын собаки и грязной свиньи, нечистый выродок своих почтенных родителей?! Он проклял эту страну и проклял ее народ и весь будущий дом его правителей. Не сегодня завтра выйдет на свет таинство коронования, да и церковные не дадут сокрыть, и другой могущественный царь или князь возложит на себя шапку. И не дай бог, тоже Владимир. Плач и зубовный скрежет! Но он дал клятву императору Византии, и дал по собственной своей воле, а слово, однажды данное, нерушимо. Иначе неминуемо после смерти попадет он в адское ледяное озеро Коцит, и Люцифер станет вечно терзать его призрачную плоть как наказание клятвопреступнику.

И Бен-Амин непреложно порешил: за гибельными происками камня нужен глаз да глаз. И за исполнением обещания необходим надзор. Может, это не случится на его веку, но кто-то должен будет предупредить его потомков, если сроки настанут. И кто-то должен чтить византийскую клятву. Может, целых сто лет. Хотя, вряд ли, Владимир – имя весьма обычное в княжеских родах, и ожидание не случится долгим. И об этом особенно ему теперь жаль. Но он найдет достойного и скромного преемника, и передаст ему знание, и завещает его далее.

Глава 14 Параллельные пересекаются

Отсюда и начался новый отсчет. Как он попал в дом к отцу Тимофею, не помнил достоверно. Остались лишь клочки трепещущих мыслей, как ждал у церкви и у порога мирского жилища священника. И что хорошо вымуштрованная охрана, незаметная постороннему глазу, подходила к Базанову не раз. И оставляла на месте и в покое, уж очень жалкой смотрелась со стороны его намокшая от снега фигура в непрезентабельной одежде. А таких был приказ не гонять, да и отец Тимофей прогневался бы не на шутку, узнай только, что тайные блюстители выставили вон действительно страждущего утешения. Скоро вышла к нему и попадья, ладная и задорная бабенка, сказала, чтоб явился позже, а отец пока в церкви служит обедню. Андрей Николаевич поплелся и в церковь, да подойти к отцу Тимофею у него не вышло – тот принимал исповедь, и очередь грешников за отпущением была велика. А после отъехал на черной машине, видимо, к высокому своему подопечному или по частным делам, только Базанов впустую потратил день.