Шапка Мономаха

Так время и текло. Президент отбывал положенные визиты по Сибири, Базанов корпел, без толку совершенно, над загадкой письма, отвлекаясь то и дело на поручения Ольги Александровны, а сам святой отец пропадал в Огарево. Происходило там неладное, но что именно, об этом – молчок, хотя и мрачнел преподобный с каждым днем, и сетовал иногда вслух на то, что нежные сердцем и страдают на этом свете более всех, без разницы, в избушках лубяных или в президентских палатах.

А в один прекрасный зимний уже день и объявил, дескать, завтра едем. Базанов загодя отправился к себе в Марьино раньше обычного, хотя попадья и просила сводить свою младшую дочку Галочку к учительнице музыки, бывшей из своих же прихожан. Но к чрезвычайно высокому визиту следовало привести себя в порядок и как следует. А Базанов уж и не брился, почитай, с неделю, подбородок зарос жестким кудрявым волосом, и в парикмахерскую тоже невредно было бы заглянуть. Еще отгладить единственный костюм, поискать свежую рубашку, осмотреть небольшой подбор галстуков на предмет приличности и соответствия случаю. Как бы ни чувствовал Андрей Николаевич себя вне мира человеческого в эти последние недели, однако понимал хорошо, к кому идет, и хотелось не ударить в грязь лицом.

Но именно грязь и случилась в виде непреодолимого препятствия на пути его благих намерений. И буквально в нее лицом и ударился Базанов. А всему виной был случайный поганец кот. Не какой-нибудь там соседский, а бродячий.

С утра, а точнее с полудня, как следует отоспавшись, Андрей Николаевич встал, тщательно намылся и напарфюмился, пригладил свежестриженные кудри, облачился в пиджачную пару. Повязал уже и галстук, надел наваксенные бельгийским черным кремом ботинки. И тут только в волнении своем обнаружил у своих ног заискивающего, удрученного Дизраэли, в грустях пребывающего и уже ничего не требующего от свихнувшегося хозяина, явно помирающего от естественной нужды. А собаку-то он не выгулял! Быстро прицепив поводок, Базанов повел бассета на ближайший пустырь. Хорошо хоть, сообразил переодеться в древние, со стоптанным задником китайские кроссовки, чтоб не порочить сияющую ваксу служебной обуви. И вместо пальто накинул куцую лыжную куртку. Для пустыря и так сойдет.

Минут пятнадцать они гуляли, чин чинарем, когда вдруг выскочил из-за обломка старой дренажной трубы этот полосатый котяра. А Базанов уж расслабился на свежем, бодрящем холодом воздухе и не успел проконтролировать момент. Дизраэли рванул на всех парах своих восьмидесяти килограммов, а застопоренный поводок не размотался в длину. Запястье захлестнуло мертвой петлей. И пробежав, едва переставляя ноги, в заданном сумасшедшем темпе шагов, может, с десяток, Базанов поскользнулся и бухнулся во весь рост. Гонка теперь продолжалась в комическом ключе. Впереди несся истошно мяукающий кот, за ним – превесело гавкающий Дизраэли, а уж за ним, словно сухогруз за буксиром, на пузе ехал Базанов. Метров эдак с полста. Пока кот не взял решительную фору, а Базанов не зацепился кроссовкой за ржавую проволоку, торчащую из замешенной на снегу грязи.

Встать-то он встал и ничего даже не сломал и не повредил в теле, разве немного потянул ногу. А вот с костюмом совсем вышла беда. Куртку-то Базанов не застегнул, чтоб обдувало морозным ветерком. И от физиономии до самого низа брюк фасад его персоны, во всей своей загодя обдуманной старательной торжественности, теперь пребывал в фантастических грязевых разводах. А кое-где роспись украшали и прилипшие комья, местами органического происхождения, не только собачьего.

Вернувшись в квартиру, Андрей Николаевич кое-как отмыл лицо и волосы, но о спасении костюма и рубашки вместе с полосатым парадным галстуком нечего было и думать. Сначала пришла мысль о химической чистке, но такая работа займет в лучшем случае сутки, Базанов это знал. И оставалось ему только в полнейшем унынии от сознания собственной невезучей никчемности переодеться в повседневные, трепанные весьма джинсы, и то самые приличные в его гардеробе. К ним уместен был лишь свитер, и Базанов в порыве расстройства выбрал первый попавшийся – ядовито-бордового цвета, связанный собственной матушкой. Так и отправился к отцу Тимофею. Захватил, правда, и убиенный костюм, надеясь на чудо – вдруг попадья поправит дело.

Ольга Александровна только всплеснула руками, а слов подходящих не нашла. Впрочем, разобравшись повнимательнее, утешила Базанова, что одежу в принципе можно вернуть к жизни, но уж никак не в один день. А Базанов, шут шутом, оглядывал себя в своем свитере, видавших виды штанах и неуместно теперь сиявших из-под них начищенных ботинках. Решение его беды, однако, нашел сам отец Тимофей.

– Вот что, милый. Костюма тебе по росту у меня не сыщется, – и то сказать, преподобный был выше Базанова на полторы головы, – и рыскать по магазинам времени нет. А вот есть у меня старая ряса. Хорошая еще, только села после стирки, с давних времен так и лежит. Тебе в самый раз будет. А нет, так моя Оля подошьет.