Шапка Мономаха

– А разве можно? – с недоверием поинтересовался Базанов. – Будто святотатство или обман с ряженым? Я ведь не священнослужитель и даже некрещеный, между прочим.

– Обман – ежели ты, облачением пользуясь, еще и силу его должностную присвоишь. – С Базановым, будто с малым ребенком, преподобный давно уж перешел на «ты» и называл по имени ласково. – Да ведь ты, Андрюша, я чаю, грехи отпускать или милостыню по миру промышлять не собираешься? А так, одежда – она и есть одежда, чтоб наготу прикрыть. Надевай, не думай. И мне легче с тобой таким пройти станет. Меньше вопросов задавать будут, подумают, еще один, из той же породы, как я. Но если спросят, то отвечай честно, что, мол, сана не имеешь, а одет по нужде. А что некрещеный, то худо.

– Вот бы и окрестили меня, – несколько плаксиво сказал Базанов.

– Это тебе, милый, не по билету в кино сходить. Это суть таинство. Оно обновления требует. Ежели хочешь, отказать не могу, а, напротив, приветствую. Но и наспех затевать такое дело ни к чему, – нравоучительно изрек преподобный.

В Огарево прибыли, когда уж совсем стемнело. Охрана долго терла в руках документ Базанова, отцу Тимофею лишь поклонилась с благолепием, он перекрестил. Но тем не менее досмотрели обоих как положено, без различия сана. О рясе и звании Базанова, однако, никто не спросил. Ребятам из безопасности это, видать, было до оградных фонарей.

В державном доме преподобного сразу позвали куда-то наверх, и он велел Базанову обождать в одной из комнат первого этажа, в боковушке, небольшой по размеру, но обставленной со всеми мыслимыми удобствами. Туда вскоре заглянула полненькая, разбитная и улыбчивая женщина, Базанов про себя окрестил ее «служанка Николь» за белый фартучек и чрезмерно длинную и пышную, коричневую юбку. «Николь» душевным грудным голосом осведомилась у «святого отца», не желает ли он чаю или кофею или даже водочки графинчик. Водочки Базанов как раз бы и желал, да в президентском доме это было для него делом немыслимым. И поведал, что вовсе он не «святой отец» и что выпил бы чаю, лучше с сахаром. На последнее его замечание «служанка Николь» только изумленно покачала головой и, объявив, что все будет Базанову незамедлительно, исчезла.

А вскоре действительно появился и чай, сразу в нескольких вариациях и посудах, и сахару разновидностей с десяток, да еще благоухающие пряники и какие-то диковинные конфеты, и лимоны – желтые и зеленые, уже нарезанные, и даже масло с поджаренным, румяным хлебом.

Ждал Базанов долго. После чаю осмелел и включил настенную панель телевизора, стал смотреть для сокращения времени какой-то иностранный старый фильм, наверное, по кабельному каналу, ибо лента не прерывалась всепобеждающей рекламой. А скоро к нему присоединился и отец Тимофей. Он-то уж без стеснения заказал себе тот самый графинчик водочки, и «служанка Николь» немедленно доставила его с роскошной совершенно закуской. Видимо, привычки преподобного здесь знали хорошо, и оттого, наверное, «Николь» пребывала в убеждении, что святые отцы иного и не пьют. Впрочем, водочки было в меру, граммов сто пятьдесят, для такого обширного мужчины, как преподобный, все равно что стакан воды. Отец Тимофей сказал, что скорее всего ждать придется им долго, но раз уж приехали, то и сидеть будут хоть до второго пришествия, дело их важное, и Евгения Святославовна разрешила оставаться сколько угодно.

В резиденции им пришлось провести целые сутки. Преподобный был Базанову не нянька, к тому ж его присутствие требовалось в иных местах дома (по делам, в кои он не посвящал). И Базанов развлекался чем мог, стараясь, однако, не попадаться особенно никому на глаза. «Николь» принесла ему книжки, Базанов просил чего-нибудь из классики и получил «Дэвида Копперфильда» первый том и «Черную стрелу» Стивенсона, но и за это остался премного благодарен. В послеобеденное время – еще бы! – объелся гастрономическими невероятностями под самую завязку, – решил он выйти во двор, прогуляться.

На природе было чудно и тихо, зачарованно и прекрасно. И Андрей Николаевич неспешно пошел по ухоженной снежной тропинке меж великолепных голубых елей. И так вольно гулял с четверть часа. Но вскоре его уединение нарушилось без его вины. За приятным скрипом своих шагов Андрей Николаевич не расслышал чужих. А к нему сбоку, со стороны дома, приближалась укутанная в шубку женщина. Базанов, с детства обученный учтивости, остановился, чтобы пропустить даму или, если женщина шла за ним и к нему, чтобы не пришлось его догонять.

– Вы с отцом Тимофеем? – спросила подошедшая незнакомка встревоженным голосом.

Базанов ответил, что да, он вместе с преподобным здесь еще со вчера и что зовут его Андрей Николаевич.

– Здравствуйте! – вдруг неожиданно и запоздало сказала дама, но не от невежливости, а скорее от расстроенных чувств, словно она хотела спросить Базанова о чем-то важном, но и сомневалась, нужен ли вопрос.