Шардик

Охотник повернулся прочь, почти ожидая услышать сердитый оклик Бель-ка-Тразета. Но барон хранил молчание, и Кельдерек зашагал в обход ложбины к ручью, где наконец напился вволю перед тем, как тронуться дальше.

Охота затянулась на несколько часов — отчасти потому, что Кельдерек, памятуя о встрече с леопардом, двигался по лесу очень осторожно, но главным образом потому, что беспокойные звери и птицы держали ухо востро, а сам он сильно волновался и нервничал. Да и лук подводил: не раз и не два охотник промахнулся с близкого расстояния. Он вернулся только под вечер, с четырьмя утками и пакараной — добычей ничтожной по обычным меркам, но давшейся ох как нелегко.

Девушки разложили костер с подветренной стороны от ложбины. Три или четыре из них носили хворост из леса, остальные сооружали шалаши из ветвей, переплетенных лианами. Мелатиса сидела у костра и растирала пестиком в ступе какую-то пахучую траву. Кельдерек отдал уток Нилите, выпекавшей хлебцы на раскаленном камне, а пакарану отложил в сторону, чтобы освежевать и выпотрошить самому. Но сначала он подошел к ложбине.

Медведь по-прежнему лежал среди алых цветов трепсиса, но выглядел уже не так плачевно, как раньше. Страшные ожоги у него на боку были покрыты какой-то желтой мазью. Одна из девушек отгоняла мух от косматой морды опахалом из папоротниковых листьев, а другая, с горшочком мази в руке, обрабатывала спину зверя и — где могла достать — бок, на котором он лежал. Еще две посыпали песком пропитанную мочой землю под ним, предварительно расчищенную и взрыхленную острыми палками. Тугинда подносила к пасти медведя обильно намоченную тряпицу, как недавно делал сам охотник, только окунала ее не в озерцо, а в глиняную посудину, стоявшую у ног. Спокойная неторопливость женщин, ухаживавших за чудовищным израненным зверем, казалась противоестественной. Кельдерек увидел, как они все разом выжидательно замерли, когда медведь беспокойно пошевелился. Жуткая пасть разинулась, одна задняя лапа слабо дернулась и опять неподвижно застыла среди трепсиса. Вспомнив слова барона, Кельдерек впервые задался вопросом: «Действительно, что будет, если нам удастся исцелить Шардика?»

11. Рассказ Бель-ка-Тразета

Внезапно проснувшись среди ночи, Кельдерек увидел сначала россыпи звезд, а потом черную взъерошенную фигуру на фоне ночного неба. Над ним стоял человек. Кельдерек резко приподнялся на локте.

— Ну наконец-то! — прорычал Бель-ка-Тразет, еще раз пихнув его ногой в бок. — Впрочем, скоро ты заснешь куда более крепким сном.

Кельдерек неуклюже встал с земли.

— Мой повелитель? — Теперь он разглядел за спиной барона одну из служанок с луком в руке.

— Ты нес дозор в первую стражу, Кельдерек. Кто караулил во вторую?

— Жрица Мелатиса, мой повелитель. Я разбудил ее, как было велено.

— Как она выглядела? Что говорила?

— Ничего, мой повелитель… то есть насколько я помню. А выглядела она так же, как вчера. Мне кажется, она напугана.

Бель-ка-Тразет кивнул:

— Сейчас уже начало четвертой стражи.

Кельдерек взглянул на звезды:

— Да, я вижу, мой повелитель.

— Эта девушка сама проснулась и пошла заступать в дозор, но не нашла ни единой бодрствующей души, кроме двух служанок, что сидят возле медведя. Девушку, которая должна была караулить в предыдущую стражу, никто не разбудил, а самой жрицы нигде нет.

Кельдерек поскреб комариный укус на руке и ничего не сказал.

— Ну? — рявкнул Бель-ка-Тразет. — Я что, должен стоять тут и смотреть, как ты чешешься, будто шелудивая обезьяна?

— Может, она спустилась к реке, мой повелитель?

— Я тоже так подумал. — Барон повернулся к девушке. — Где вы оставили челны?

— Вытащили на берег, мой повелитель, и спрятали там под деревьями.

— Не надо будить тугинду. Заступай в дозор и жди нашего возвращения.

— Наверно, нам следует вооружиться, мой повелитель? — спросил Кельдерек. — Мне взять с собой лук?

— Этого будет вполне достаточно.

Барон выхватил нож у девушки из-за пояса и широко зашагал прочь в свете звезд.

Спуститься к реке, следуя вдоль ручья по сухому травянистому косогору, не составляло труда. Бель-ка-Тразет опирался на посох с развилкой наверху, который выстругал вечером. Вскоре они услышали слабый шелест ветра в тростниковых зарослях. Барон остановился и огляделся по сторонам. Около воды росла высокая трава, и девушки, выволакивая на берег лодки, протоптали в ней дорожку. Бель-ка-Тразет и Кельдерек прошли по следу к деревьям и обнаружили там только три челна, аккуратно уложенные рядком и прикрытые нижними ветвями. От них обратно к реке тянулась единственная борозда. Кельдерек присел на корточки. От взрыхленной земли и примятой травы шел свежий запах, а некоторые листочки все еще шевелились, медленно расправляясь.

Бель-ка-Тразет, опираясь на посох, как козий пастух, пристально всматривался в реку. Ветер приносил запах пепла, но видно ничего не было.

— В здравом смысле этой особе не откажешь, — наконец промолвил он. — Не нужен ей ваш медведь.