Шариковы дети

Амиров проснулся с головной болью и шершавой сухостью во рту, но душ быстро привёл его в чувство. В номере включил телевизор, залез в шкаф и критически осмотрел рубашки. Не хотелось снова обращаться к администратору за помощью, но ничего не поделаешь, расследование затягивается, а появляться в несвежих рубашках не комильфо, да и самому неприятно чувствовать на шее подворотничок с чёрной каёмкой. Позднее можно пробежаться по магазинам, приобрести свежую рубашку, носки и трусы, негоже появляться перед мадам Шпигель в потрёпанном состоянии. Хотелось есть. Фарид посмотрел на часы: ларёк, где пекут беляши, уже открыт. Он выскочил в дождливое утро, подняв воротник. В забегаловке вкусно пахло пирожками и кофе, немногочисленные посетители, так же как и он, оставшись без завтрака, нетерпеливо глотали слюну возле витрины и прокручивали в голове, какую выпечку выбрать: пирог с картошкой или капустой, или с мясом, а лучше всё вместе. Амиров выбрал расстегай с картофелем и грибами, взял пластиковый стаканчик с чаем и уселся у огромного окна. Он ел, обжигаясь, и думал, как подступиться к шведской даме. Может просто приехать и настоять на том, чтобы дама приняла непрошеного гостя. Или найти того, кто обратиться к ней с рекомендацией? Мол, будьте добры, поговорите со следователем прокуратуры, у него возникли к вам вопросы. Да она пошлёт к чёрту. Может и не пошлёт, она дама воспитанная, но сошлётся на занятость, всё-таки завод открывает с фабрикой. Да и вообще, какое она, имеет отношение к расследованию? Те двенадцать, с которыми имел дело секретарь, ни за что не раскроют факт какой-либо связи со Шпигель. Это Светлаков по пьянке рассекретился, остальные такими откровениями изливаться не будут. Фарид дожевал кусок, вылил в рот остатки чая, вытер салфеткой руки и вытащил телефон. Он звонил Пантелееву уже третий раз и уже начал волноваться, потому что на том конце никто не отзывался. Следователь и плюнул бы на напарника, может парень загулял с зазнобой, в подвыпившем виде тянет на любовные приключения, да только машины на стоянке возле гостиницы не наблюдалось. Значит, Константин уехал рано утром, но куда? Отправиться на встречу с мадам на такси? Можно и на такси, только всё равно ждать: магазины откроются только через час. А может застирать загрязнённые места рубашки, высушить утюгом манжеты с воротником и отправиться по делам. Ему порядком надоело находиться в Серове, он выбился из ритма, ест, где придётся и что попало, в носках появилась дырка, бритва затупилась и на руках надо сделать маникюр. Он не посещал маникюрные салоны, уборкой пальцев занимался сам. Ему нравился процесс и особенно результат. Для следователя областной прокуратуры важны мелкие детали: ухоженные руки, дорогой одеколон, опрятная одежда и хорошая стрижка. Все, с кем приходится общаться, должны видеть не ищейку с торчащей щетиной, пропитанного табачным дымом, а думающего, интеллигентного сыщика. Когда Фарид находился в командировке, такое происходило всегда, не везти же с собой гардероб с кучей одежды, обуви принадлежностей для личной гигиены в виде маникюрного набора. В этот раз следствие затягивалось и это раздражало. Он безумно скучал по жене, дому и дочери. Он хотел в свою постель, мечтал прижаться к круглому животу любимой женщины, а утром, лёжа в кровати, чувствовать запах кофе и за завтраком спорить по поводу имени будущего ребёнка. Они специально не уточняли пол малыша, оба ждали сюрприза – она ещё одну девочку, он обязательно мальчика, а дочь просто ждала нового родственника. Когда девушка узнала об интересном положении матери, то первое время стеснялась кому-то об этом говорить. Ну, что это такое, под старость лет, надо внуков ждать, а она сподобилась рожать. Постепенно дочь свыклась с мыслью о пополнении и также участвовала в выборе имени. По дороге к гостинице, Фарид разобрался в себе, раздражало не то, что нет свежих рубашек и дырявые носки, а то, что он не знал, куда двигаться дальше в расследовании. Надежда обнаружить убийцу из двенадцати административных начальников успехов не принесла и пока, кроме шведской миллионерши, он не видел ни одной зацепки. Ещё Пантелеев куда-то пропал! В номере говорил телевизор – он забыл выключить, когда выскочил на перекус. Следователь остановился, уставившись в экран. Мария Владимировна Ляхова выглядела весьма впечатляюще. Телевизионщики сняли, как начальник организационного отдела общается с митингующим народом. Люди волновались, кричали, перебивали друг друга и лезли в камеру, показывая какие-то документы. Ляхова, без чьей-либо поддержки, пыталась ответить на вопросы митингующих, толпа разрасталась и задние ряды напирали на стоящих впереди, круг сужался. Кто-то сунул в её руку громкоговоритель, и голос Марии Владимировны прорвался над толпой: