Sharipov_Inoy-mir-Sharipov-_3_Inoy-mir-Chast-tretia.

Я надеялся, что перед скалами начнётся отмель и буксир, прицепившийся к днищу корабля, её испугается. Отцепится и бросит всё на самотёк. Врезались бы, но не так сильно, потому что скорость небольшая. Отмели, видимо, перед скалами нет. Всё намного хуже – буксир, или как его назвал Саня – огромный осьминог - не только вмазал нас в скалы, но и продолжил толкать корабль, неумолимо раздавливая его.

- Я держусь, держусь! – истерично заверещал Бодров. – Никита, ты тоже держись! Падла Кракен точно угробить нас решил!

Отцепляться от по-прежнему целого борта кормы я вроде не собирался. Пришлось, потому что из воды резко вырос гигантский столб диаметром не меньше полуметра. А затем, рядом с ним, появились ещё несколько столбов. И я наконец-то смог разглядеть природу столбов – никакие это не столбы, а самые настоящие щупальца с множеством присосок. Либо гигантский осьминог, либо кальмар. Другие твари, имеющие щупальца, на ум почему-то не приходят. Один вопрос – почему эту хрень не сожрали пираньи? Или не по зубам им такой большой кусок мяса?

Стресс – штука уникальная. В левой руке у меня мешок, а в правой ничего не понимающий Саня. Бегу по палубе, уворачиваясь от покрывающих её обломком, надеясь, как можно скорее, добраться до разрушенной столкновением носовой части, а уже с неё перебраться на скалы.

Щупальца рухнули на палубу, и мы оказались между ними. Треск и гул. Скручивающая, ничего не щадящая, толкающая корабль в скалы, безумная сила. Ей плевать на нас. Ей вообще на всё плевать. Просто нравится уничтожать корабли. Для примитивного мозга, который имеется у головоногого моллюска переростка, уничтожение кораблей сродни развлечению. Веселится, урод гигантский!

Я, всё-таки, споткнулся и упал. Рядом, почти на меня, рухнул Саня. Дерево трещит и других звуков не различить. Щупальца-присоски сминают его так же легко, как человеческая ладонь лист бумаги. Нет, нам не избежать этой мясорубки…

Рывок и ещё больше треска. Я понял, что подлетел в воздух, а затем приземлился на что-то твёрдое. Боль в ногах и спине. Ничего не видно, потому что всё заливает вода. Пытаюсь плыть, но толку мало. Снова рывок и удар. Привет боль и тут же прощай сознание. Зато терпеть не пришлось. Хоть что-то радует.

Всё, что осталось от корабля, вместе со мной и Саней, тварь зачем-то решила поднять над водой, а затем швырнуть на скалы. Хорошо, что мы этого не видели. И гигантского наполовину кальмара - наполовину краба, малость уступающего в размере кораблю, мы тоже не видели. Сделав дело, он спокойно погрузился в воду и уплыл восвояси…

Книга третья. Глава 4 Фрагмент 5

Всякие сны снились, но такого бреда ни разу не припомню…

Я голый, посреди цирковой арены и почему-то привязан в районе живота к столбу толстенным арканом. Не просто привязан, а ещё и распят на хлипкой перекладине. Странно, но левая рука прибита к ней гвоздём, а правая просто вдёрнута в завязанную петлёй грязную тряпку. Ноги болтаются в воздухе, лишь слегка чиркая пальцами по холодному песочку. Но всё это ерунда…

Клоун – вот главное представление! Жуткий, с кровавой мордой, смотрит на меня и ухмыляется. Хочу закрыть глаза, но он не позволяет. Поочерёдно открывает мне каждое веко ужасно шершавыми и сильно тонкими пальцами. Я веки закрываю, а он снова открывает. И так постоянно…

Сон пропал и вместо него пришла явь. Не менее бредовая, но хотя бы реальная. Нет арены цирка, столба, распятия и клоуна. Есть плоская скала, совсем немного возвышающаяся над водой и усыпанная деревянными обломками. На этих обломках, раскинув руки в стороны, я и отдыхаю. Ноги, если вытянуть их, касаются пальцами холодненькой водички, которой безумно хочется испить. Правая рука придавлена обломком бруса и вытащить её не проблема. С левой всё печальнее – она насквозь пробита гвоздём, который, в добавок ко всему, нехило загнут. Так просто руку не сдёрнешь - гвоздь ведь, помимо руки, ещё и в толстой и длинной доске сидит.

Птичка! Маленькая, размером с сороку, цветная, как попугай, похожая на перепёлку строением тела, ужасно наглая. Эта пернатая тварь сидит на мне и своим острым клювом пытается оттянуть мои многострадальные веки. Ух, сука, убил бы! Как же больно!

Рывок и правая рука свободна. Птичка не успела понять, как оказалась поймана. Нажал и пальцы легко раздавили кости несостоявшегося падальщика, позарившегося на мои глаза. Почему падальщика? Да потому что по клюву понятно. У грифа точно такой же, только во много раз больше. Хотя, может и ошибаюсь, но жалости не испытываю нисколько.

Бросив птичку в воду, был неприятно удивлён – пяток секунд ничего не происходило, а затем вода заколыхалась и пернатая тварь исчезла. Пираньи, нет сомнений, сожрали пернатую в считанные секунды. Так, ножки надо бы приберечь. Слишком опасно они расположены. Как бы пальчики мне рыбёшки не отгрызли.